41 
— Мужчины в большинстве эгоистичны, — совершенно спокойно произнес Рогозин. — Может получиться, как в одной притче, когда муж возвращается в исключительно убранный дом, где его ждет великолепный ужин и усталая жена, в глазах которой нет ни следа радости от того, что он вернулся. Порядок вокруг — плюнуть некуда, вот он и… Ну, вы понимаете?
— Конечно, взял и плюнул на нее, усталую, домашнюю, — закончила за Рогозина Юлия. — Известная история. В ней есть немалая доля здравого смысла, потому что со мной именно так и произошло. Не так давно от меня ушел муж.
— Простите, я никак не хотел вас обидеть, — Рогозин мечтал провалиться сквозь сверкающий пол салона. Он никогда не позволял себе быть главным в разговоре. Это было его правилом. Он только умело поддерживал беседу, давая возможность клиентам высказываться, а сегодня его как подменили. Так и тянет сказать что-нибудь глобальное, запоминающееся, показывающее, как же он досконально знает эту жизнь. Ему хотелось казаться старше, мудрее. Рогозин подсознательно поставил себе цель произвести на эту женщину впечатление. Кажется, ему это «удалось». Из ее глаз исчез тот задорный огонек, который скользнул и согрел его в первый момент их встречи. — Никогда не был таким неделикатным, еще раз прошу простить меня.
— Не извиняйтесь, житейская ситуация, — Юлия увидела, что Дмитрий действительно смущен и недоволен собой. — Не нужно, ради бога. Все позади, и я уже могу более-менее спокойно вспоминать о прошлом, думать о будущем.
— А что в настоящем? — снова словно нечистая сила тянула Рогозина за язык. Он увидел, как тонкие брови Юлии удивленно изогнулись.
— Вы считаете, что мы можем говорить об этом? — спросила она, и в ее голосе он уловил что-то среднее между обидой и раздражением.
— Я что-то вообще сегодня слишком много говорю, — как можно обаятельнее улыбнулся Рогозин. — Обычно я более молчалив, но вы на меня странно действуете.
— Вы на меня тоже.
— Простите?
— Мне кажется, что мы давно знакомы, и какие-то обстоятельства разлучили нас на долгое время. Мне хочется говорить с вами, отвечать на ваши вопросы, но подспудно я понимаю, что этого делать не нужно. Виновата моя разыгравшаяся фантазия. А в моем возрасте опасно попадать во власть иллюзии, — Щеголева вздохнула и медленно подняла глаза на Дмитрия. Он старательно занимался своим делом, и оставалось не ясно, слышал ли он ее последние слова. — Возвращаться из нее порой очень тяжело.
— Знаете, у меня есть прекрасная идея, — вдруг сказал Рогозин, и в его глазах появилось что-то совершенно новое.
— Она касается меня?
— Нас.
— Интересно.
— Что вы делаете сегодня вечером? — Дмитрий даже приостановил свою работу в ожидании ответа.
Щеголева покрылась красными пятнами и несколько секунд смотрела на Рогозина широко раскрытыми глазами. Она настолько растерялась, что готова была расплакаться, вскочить с кресла и, сбросив с себя накидку, убежать. Это было первой реакцией на неожиданную ситуацию. Этот юноша снова позволил себе больше дозволенного. Зачем он это делает? Вероятно, все, что происходило с нею, отразилось на ее лице, потому что Рогозин поспешил ей на помощь:
— Я просто хотел пригласить вас поужинать. Наверху у нас есть прекрасный ресторан. Отменная кухня, великолепное обслуживание.
— Зачем? — удивление Щеголевой было искренним.
— Вы мне очень понравились, я хотел бы продолжить наше знакомство, если вы не против. К тому же мне просто необходимо сгладить неприятное впечатление от моих нетактичных вопросов. Я хочу доказать, что я не такой. Я не ищу точку, от нажатия на которую хочется кричать от боли.
Юлия ничего не ответила, найдя глазами Надю. Но та разговаривала по мобильному телефону и совершенно не обращала на нее внимания. Сейчас Щеголева хотела, чтобы подруга оказалась рядом. Она смогла бы помочь ей достойно выйти из сложившейся ситуации. Беспомощно поглядывая на свое отражение, которое, кстати, менялось благодаря искусству Рогозина, Юлия пожала плечами.
— Это «да» или «нет»? — не унимался Дмитрий.
— Я не ожидала такого предложения.
— Я тоже не ожидал, что захочу продолжить знакомство. Вы первая женщина за очень долгий промежуток времени, вызвавшая у меня такое желание.
— Тоже личная драма? — поинтересовалась Щеголева.
— Разочарование, просто разочарование, плюс дурной характер, — тихо ответил Дмитрий. — Так вы согласны?
41 
