56 
Она налила себе свежего кофе, с размаху села на стул. Более двух тысяч долларов! И наверняка деньги есть еще!
Теперь Мери Джейн могла твердо сказать: «Моя бабушка никогда не любила меня. Она взяла меня, когда умерла мать, а отец попал в инвалидный дом. Она была моей единственной родственницей, но она не любила меня. Я всегда чувствовала себя бременем на ее плечах». Мери Джейн вспомнила, как она просила у бабушки денег – это делают все дети – на кино, на конфеты, на игрушки, а бабушка всегда отказывала ей: «Нет, я не могу тебе этого позволить. Мне надо кормить два рта. Ты сидишь у меня на шее».
Поэтому в конце концов Мери Джейн перестала просить деньги и перестала чего-либо ждать. Она чувствовала, что сидит у всех на шее, как некий бессловесный груз. Когда же Мери Джейн потеряла школьную стипендию, потому что вынуждена была работать ночью, чтобы посещать школу медсестер, она без вопросов приняла слова бабушки: «Ничем не могу тебе помочь. Я едва могу прокормить себя».
Мери Джейн ударила кулаком по столу. Старуха лгала. Откуда иначе эти деньги? А что, если есть еще? Она встала и оглядела комнату: перед ней валялась куча старых пустых консервных банок. Мери Джейн пнула их ногой, и они с грохотом раскатились по полу.
– Черт бы тебя взял, бабушка! Как ты могла? Я была хорошей девочкой. Как же ты могла лишить меня моих денег? Как же ты могла не любить меня хотя бы немного?
Взгляд Мери Джейн упал на какое-то вздутие под обоями. Она поспешно взяла нож и разрезала бумагу в этом месте. Подобие тайника было затянуто прозрачной пластмассой, вроде той, что употребляют в фотоальбомах. Мери Джейн увидела облигации. Это были старые облигации. Она пересчитала их. Одиннадцать тысяч долларов. В старых облигациях.
И тогда Мери Джейн буквально разобрала дом по кусочкам. Это заняло у нее массу времени. Она осматривала картины, обивку мебели, половицы, остатки консервов. В холодильнике она нашла почти четыре тысячи долларов, замороженных в куске льда. В ванной комнате, в коробке из-под стирального порошка – очень старой коробке – лежало семьсот шестьдесят долларов.
Когда Мери Джейн крушила дом, она рыдала. Она рыдала, осматривая дюйм за дюймом грязного, отвратительного домишки, в котором была вынуждена расти.
За ночь Мери Джейн собрала кучу денег и старых облигаций общим достоинством шестьдесят семь тысяч долларов. К утру она поднялась в свою комнату. Шла медленно, вымотанная поисками, злостью, слезами. Проходя мимо термостата, стоявшего у подножия лестницы, она взглянула на градусник. Шестьдесят пять градусов, это самое большее, что ставила бабушка. Мери Джейн резко повернула ручку до семидесяти пяти градусов. Она поднималась наверх с охапкой денег и твердо знала, что сегодня ночью будет спать в тепле.
16
За 25 лет жизни в Голливуде я, Лаура Ричи, убедилась в одном: существуют лица, которые любит камера, которые оживают, проецируются и расцветают при обращенном к ним внимании. И дело не просто во внешности, хотя фотогеничность помогает. Нет, здесь требуется более редкое качество: у Софи Лорен оно было, у Джины Лоллобриджиды – нет. У Гарри Купера – да, у Грегори Пека – нет. У Берта Рейнолдса – было, у Тома Селлека – не было. Этому нельзя научиться или научить. Оно так же естественно, как то, что вы дышите. Люди хотят наблюдать за вами, это присущая вам способность приковывать внимание людей к персонажу, который вы играете. Как? Каким образом? Почему? Никто не знает. И это не просто манера исполнения. Некоторые великие актеры не обладали такой способностью. Когда-то, в 30-е годы, «Шенкс», «Гудвинс» и «Уорнерс» называли ее «свойство звезды». И это наиболее точное определение. Поверь мне, дорогой читатель, оно так же редко встречается и не менее высоко ценится, чем черный алмаз.
Лайла подкатила на своем «мустанге» с откидным верхом к стоянке автомобилей позади низкого серого строения в Западном Голливуде. Выскочив из машины и перебросив сумочку через плечо, она с развевающимися на ветру рыжими волосами быстро подошла к боковому подъезду и взбежала по лестнице. По доносившимся сверху голосам она поняла, что дверь в класс все еще открыта. «Вовремя», – подумала девушка, она терпеть не могла опаздывать на занятия по актерскому мастерству. Джордж Гец находил какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы публично распинать опоздавших, разглагольствуя на тему их ответственности перед «компанией», как он называл их маленькую группу «претендентов». Правда, ему ни разу не удалось смутить Лайлу. Напротив, Джордж обычно так лебезил перед дочерью Терезы О'Доннел, что Лайлу от этого тошнило. Девушка оглядела похожую на пещеру комнату без окон, с серым ковровым покрытием от стены до стены. С одной стороны стояло несколько рядов обитых серым откидных стульев. Рядом валялась куча мягких диванных подушек. Одна из стен была полностью зеркальной. Лайла прошла мимо группы юных девушек, которые поздоровались с ней. Как и Вестлэйк! Она по-прежнему оставалась популярной девчонкой, поскольку ей было на это наплевать. Лайла даже не взглянула в сторону приветствовавших ее, но, открывая дверь в туалетную комнату, сказала общее «хелло». Там она достала щетку и провела по своим рыжим волосам, распутывая прядки, сбитые ветром, во время поездки в открытой машине, в машине Кена. Тетушка Робби уговорил Кена одолжить ей автомобиль. Лайле в принципе не нравились «форды», а цвет ее волос не гармонировал с темно-бордовым цветом машины, но, как говорится, нищим выбирать не приходится.
56 
