Особенно,... 
71 
— Ладно. — Он сделал шаг вперед. — Не уходи. — Это прозвучало скорее как приказание. — Я хочу многое тебе рассказать.
— Да, ты не просто болтун, мне очень нравится слушать твои россказни. А уж если ты как следует попрактикуешься!..
— Давай поговорим о твоем будущем, о колледже. Масса вопросов…
— Ты же уже все знаешь. Меня приняли в колледж Агнеса Скотта пару недель назад. Кузен тети Мод — профессор этого частного колледжа для женщин. Я буду изучать биологию, специализироваться в ботанике. Что еще?
— Ты веришь, что я выкуплю твою ферму?
— Конечно.
— Не отмахивайся, пожалуйста.
— Да нет, я знаю, ты попытаешься. И я тоже, но сейчас это вилами по воде…
— Вернувшись в Нью-Йорк, я не забуду о тебе, Лили. Я хочу быть частью твоей жизни — другом, каким всегда был.
— Хорошо, так и будет.
Она коснулась его щеки, он испуганно отступил.
— Иди-ка лучше спать, — бросила она и зашагала на холм к амбару. Сердце ее гулко отдавалось в груди, она словно не отдавала себе отчета в своих поступках. Она не осталась с ним на крыльце, пусть считает, что и этого вполне достаточно.
Артемас не на шутку разозлился на себя, на обстоятельства, которые невозможно изменить, на Лили, которая знала, как задеть побольнее. Она это делала лучше, чем кто-либо другой.
Он разделся и лег, натянув на себя одеяло. В комнате повсюду чувствовался ее запах: косметика, какие-то легкие духи, слабый аромат одежды, В первую же ночь он забрел в ее спальню и, воинственно открыв дверь гардероба, провел пальцами по ситцевым платьям, яркой спортивной куртке, прямой юбке. Мелькнула мысль о нижнем белье Лили, но еще не открыв ящик туалетного столика, он уже почувствовал себя наркоманом, обеспокоенным поисками очередной порции зелья.
В горле у него пересохло; обычно он курил, но сегодня вечером даже это не помогало.
Отчетливый скрип открывающейся двери вынудил его приподняться на локте. Пол в гостиной откликнулся мягким ритмичным стоном, когда чьи-то ноги коснулись его. Шаги приближались.
Предпочитая встретить непрошеного гостя стоя, он вскочил на ноги и распахнул дверь. Лили! Она застыла на месте, не успев даже вскрикнуть.
Обернув одеяло вокруг себя, он зажал его в кулаке и нащупал выключатель. Тусклого освещения низкого бра было вполне достаточно, чтобы увидеть ее мрачный и решительный взгляд, раскрасневшееся лицо, рассыпавшиеся по плечам кудрявые рыжие волосы. На ней была лишь длинная белая футболка. Она стояла босиком, что-то сжимая в руке.
— Мне не нужно ни обещаний, ни сочувствия, — начала она. Ее голос дрогнул, но глаза все еще обвиняли. — Сегодня вечером я просто хотела… — Она шагнула вперед, ее грудь заметно вздымалась в каком-то непонятном волнении.
Когда он увидел упаковку презервативов, беспокойство смешалось с острым, непреодолимым желанием. Но он не мог позволить этого и потому здорово разозлился.
— Уходи, — скомандовал он с угрозой в голосе. — Сейчас же.
Ее вытянутая рука дернулась, но не более.
— Я не стану висеть на тебе утром, не буду плакать и умолять тебя остаться. Я прошу только, чтобы ты забыл о ней сегодня вечером. Мы были просто детьми, и теперь это не имеет большого значения, но это было, и никуда от этого не денешься. — Она тряхнула головой. — Ты принадлежишь мне.
«Возмутительно, но какая логика!» Артемас пробовал урезонить ее сардоническим взглядом:
— Секс не поможет, он только усложнит дело.
— Я думала, мужчины относятся к этому проще. Когда ты голоден, ты ешь. Когда ты хочешь секс, ты трахаешься.
Он громко, с присвистом вздохнул:
— Сомневаюсь, что я решусь на приключения, — Так научи меня!
— С чего ты взяла, что я хочу этого?
Она мотнула головой, и впервые, словно от острой боли, у нее помутилось в глазах. Но девушка взяла себя в руки:
— Мне безразлично, чего хочешь ты.
У него лопнуло терпение. Он бросил одеяло, резко шагнул вперед и взял ее за руку:
— Я сказал, уходи?
Он выталкивал ее в холл, вытеснял ее, она упиралась, замахнулась свободной рукой. Артемас перехватил руку и толкнул ее к стене. Соприкосновение было почти мимолетным — они ощутили друг друга от груди до бедер.
Сопротивляясь, она выгнулась, ошпарив его своими упругими холмиками через футболку, и тотчас почувствовала твердость напротив живота. Признание вспыхнуло в ее глазах, низкий, скрипучий стон облегчения и страха вырвался из ее груди. Артемас не мог больше заставлять ее испытывать ненависть или отчаяние, он сник. Она вздохнула и поцеловала его родинку. Все. Он потерялся. Проиграл.
71 
