Особенно,... 
132 
— А что ты будешь делать дальше? — спросила она, но дрогнувший голос выдал ее внутреннее волнение.
Картаук ничего не ответил, и Маргарет вынуждена была заставить себя посмотреть на него. В выражении его лица она могла прочесть мощь, силу, энергию и что-то еще, что она затруднилась бы выразить словами.
— После того, как гипс схватится, я удалю воск и отполирую форму.
— А потом можно будет делать отливку?
— Чтобы гипс затвердел, надо выждать двенадцать часов. — Он приподнял брови. — Твой интерес подогревает меня. Скажи, Маргарет, а ты когда-нибудь думала о том, какая печать могла бы быть у тебя?
— Нет, конечно, — удивилась она и переменила тему: — А у кого ты был подмастерьем в детстве?
— У своего отца. Это был самый искусный золотых дел мастер Стамбула. Он получал заказы от всех знатных людей города и даже от самого султана. Он обучил меня всем приемам работы. Но когда мне исполнилось тринадцать лет, отец потребовал, чтобы я ушел из дома.
— Почему?! — удивилась Маргарет.
— Зависть. Уже первые мои самостоятельные работы привлекли внимание заказчиков. Они отнесли несколько моих вещиц султану, и тот заинтересовался ими.
— Из-за такого пустяка выгнать из дома своего собственного сына? — еще больше изумилась Маргарет.
— Мой отец не считал это пустяком. Его мастерство всегда было смыслом его жизни. Я догадывался, что такое когда-нибудь может произойти, и готов был к этому. Отец, несомненно, прекрасно владел своим ремеслом. Но во мне горела искра Божья. Как у Микеланджело, у Челлини. Я сразу понял, что я больше, чем простой ремесленник. И не винил своего отца. Если сам не обладаешь большим дарованием, трудно жить рядом с гением. Будь я на его месте, я тоже испытывал бы такую же мучительную зависть.
— Но ты бы не выгнал своего сына!
— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Картаук.
— Знаю.
И, к своему удивлению, Маргарет поняла, что это правда. За последние недели ей удалось намного лучше узнать Картаука. Он был тщеславен. Но он не был высокомерен. У него была необыкновенная уверенность в собственной одаренности, но его насмешливое отношение к прочим мастерам было не больше чем поза. Своеобразная игра. И Маргарет почувствовала невольное раздражение и даже злость на отца Картаука за ту боль, которую он заставил пережить мальчика. Обида не ожесточила сердце Картаука, но заставила его спрятать врожденную доброту под маской иронии и высокомерия.
— И все равно твой отец поступил плохо.
— Я же тебе сказал, что не виню его.
Но Маргарет внутренним чутьем угадывала, как болезненно он перенес этот удар.
— А как же твоя мать?
Картаук пожал плечами.
— Красивая и тщеславная женщина… Она любила украшения, которые делал мой отец. И не захотела, чтобы его гнев обернулся и против нее. — Картаук посмотрел в лицо Маргарет. — Почему тебя это так взволновало? Я отправился к султану и убедил его предоставить мне мастерскую во дворце.
— Ты был еще совсем мальчиком. Неужели ты не скучал по дому, по родным?
Он уклончиво ответил:
— Если много работать, можно забыть о чем угодно.
— И ты воспользовался этим мудрым правилом?
— Ты сама делаешь то же самое. Никто не работает больше тебя. Ты доводишь себя до такого состояния, что забываешь обо всем, когда добираешься до постели.
— Мне не требуется забвение. Я довольна своей судьбой.
Он молча смотрел на нее.
— А почему нет? — с вызовом спросила она. — Я живу хорошо. Лучше, чем многие. Не бедствую. И самое главное — у меня есть любимый муж. — Она сняла кожаный передник и повесила его на место. — Кстати, мне пора возвращаться к Йену… — Она не договорила, встретив его взгляд. Дыхание у нее снова перехватило. — Не смотри на меня так.
— Я радуюсь, глядя на тебя, — ответил Картаук, послушно опуская глаза. — Ты права. Сейчас для тебя самое разумное — уйти. Но еще разумнее будет, если ты больше никогда не вернешься в эту мастерскую.
Маргарет направилась к двери.
— Ты ведь еще будешь доделывать эту штуковину? Я хочу посмотреть до самого конца. Уверена, что завтра твое настроение переменится к лучшему.
— Мое настроение остается таким же, каким оно было всегда. Именно поэтому я предостерегаю тебя.
— Но мы так хорошо ладим. Особенно в последнее время. Я чувствую, что гораздо лучше стала понимать тебя и…
— Неужели ты не видишь, откуда исходит опасность? — От ожесточенности, неожиданно прозвучавшей в его голосе, Маргарет на секунду опешила.
132 
