Последние отзывы

  37  

— Моя мать родила меня, когда была всего на год старше Марианны.

— О, ты хочешь сделать ей ребенка?

— Нет, я не хочу сделать ей ребенка, — процедил он сквозь зубы. — Я просто…

— Ты ищешь оправданий? Зачем? Ведь все равно ты поступишь так, как захочешь. Сегодня за столом ты вел себя, как жеребец, почуявший кобылу с течкой. Только у этой кобылки течки нет.

— Как же, нет! — Джордан снова повернулся к нему, блестя глазами. — Ты ошибаешься, Грегор. Она готова к этому.

— Потому что почувствовала первое пробуждение женственности? Это что, причина, чтобы ее опозорить?

— Я не… — оборвав себя на полуслове, Джордан круто повернулся и вышел из библиотеки, бормоча проклятия. Как глупо со стороны Грегора утверждать, что он опозорит девушку, переспав с ней. У нее нет ни денег, ни знатной родни. Может ли она ждать от жизни большего, чем то, что предложит ей он? А после того, как она согласится дать ему Джедалар, он сделает ее своей любовницей. Он купит ей дом и осыплет подарками и знаками внимания, окружит всяческой заботой. Может быть, она и очень молода, но он достаточно опытен, чтобы почувствовать, когда женщину к нему влечет.

Сегодня в той комнате в башне Марианна его хотела.

* * *

Стук в дверь был чисто символическим: через секунду Джордан уже стоял на пороге мастерской.

— Мне можно войти? Марианна напряглась.

— Нет. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, ваше сиятельство.

— Джордан. — Он с громким стуком закрыл дверь. — Не глупи. Нельзя повернуть время вспять, даже если тебе этого хочется. — Он подошел к ней, пристально глядя на большой лист бумаги, на котором она делала наброски. — Чем ты занималась?

— Вам не понять. — Она демонстративно отвернулась.

— Ты уже это один раз говорила.

Марианна вспомнила ту первую ночь у костра, когда он спас ее от отчаяния, вернув добрую память детства. Но сейчас он пришел не за этим.

— Я достаточно сообразителен. — Как всегда, улыбка придала его чертам странное неуловимое очарование. — Если ты будешь объяснять медленно и внятно, то не исключено, что я смогу понять твои слова, Марианна.

Ее имя всегда очень непривычно звучало в его устах: сочно, плавно и распевно, как нагретое солнцем стекло. Она положила перо на место.

— Я всегда рисую узор на бумаге, прежде чем начну воплощать его в стекле. Это помогает увидеть витраж в целом.

— Ты, похоже, планируешь сделать очень маленький витраж.

— Это только первый набросок. Бабушка всегда говорила, что первый эскиз нужен для того, чтобы дать волю сердцу. Второй делается в полном масштабе, а потом на каждое отверстие накладывается тонкий кусочек картона, точно соответствующий ему по форме. 3атем надо провести разделяющую линию.

— Разделяющую линию?

— Узор свинцовых перемычек, который, собственно, и составляет рисунок. Мне достаточно увидеть часть узора, чтобы почувствовать его ритмичность.

— Я согласен: ритмичность очень важна, — серьезно согласился он. — Это одно из моих…

— Вы обещали, что я смогу спокойно работать, — оборвала она его. — Я не допущу, чтобы вы путались у меня под ногами со своими вопросами.

— Я не у тебя под ногами, я просто в твоей мастерской. — Повернувшись, он пошел к ближайшему окну. — Здесь холодно, как в подземелье. Я закрою ставни.

— Нет.

Он вопросительно оглянулся на нее через плечо.

— Мне нравится холод, он бодрит.

— Ты хочешь сказать — не дает тебе заснуть. — Он всмотрелся в ее лицо, заметив темные круги под глазами. — День у тебя был длинный, и здесь ты уже несколько часов. Почему бы тебе не пойти лечь?

— Я не устала, — упрямо ответила она. — Пожалуйста, уйдите.

Джордан оглядел комнату.

— Здесь совсем нет удобств. Я распоряжусь, чтобы завтра сюда принесли большое кресло и занавеси.

— Я прихожу сюда работать. В моей мастерской в Самде было еще меньше вещей. Мне не нужны ваши «удобства».

— Но мне нужны. — Он начал расхаживать по комнате, время от времени подходя к одному из окон. В голосе его звучала легкая насмешка: казалось, он посмеивается над самим собой. — Я не привык к такой спартанской обстановке. Холодно, неуютно! Я такого не выдержу. Я тебе уже говорил, какой я избалованный и изнеженный.

Ей вдруг вспомнился он таким, каким навис над ней, прижав к каменном полу в церкви: сильный, примитивный, грубый, совершенно непохожий на изысканно светского человека, стоявшего сейчас перед ней. А потом у нее больно стиснуло сердце: он говорит так, словно собирается проводить в этой комнате долгие часы.

  37