Особенно,... 
38 
— Фальши, — подсказала она сдержанно, и: он, коротко рассмеявшись, кивнул. — Так ты не любишь его друзей?
— Не особенно.
Она с облегчением взглянула на него.
— Ты и своего брата недолюбливаешь, ведь так?
— Но все же он мой брат. — Лицо Розано осталось непроницаемым. — Я несу за него ответственность.
— Ты не ответил на мой вопрос. И ты своему брату не нянька. Он взрослый человек.
— Он тоже Барсини, — упрямо сказал Розано. — Его поведение сказывается на репутации семьи.
— А семья — это все! — закончила она за него и, не дождавшись ответа, почувствовала, как холодеет сердце. Софи невидящим взглядом смотрела перед собой, чувства ее притупились, радость померкла. Семья, семья, семья! Но разве семья важнее любви, искренности, доброты к людям? Она не должна становиться на пути к счастью!
Ей необходимо знать наверняка: или Розано ее любит, именно ее, а не титул, наследство или «удобный» характер, или он ставит свой старинный род выше собственных чувств.
Она направилась в свою спальню.
— Зайди ко мне, — позвала она тихо.
— Но ты, похоже, не в настроении, — хмуро произнес он.
Она вскинула голову и с болью взглянула на него.
— Да. Но я хочу задать тебе один вопрос.
Он тихо закрыл за собой дверь. Софи с трудом проглотила комок в горле. Что делать, если подтвердится самое худшее? Снова на нее накатил приступ дурноты. Она налила себе полный стакан минеральной воды и торопливо выпила его, изо всех сил стараясь справиться с собой.
— Энрико что-то наболтал тебе? Что именно? — спросил Розано сурово.
Она оказалась права! Он боялся, что она останется наедине с его братом. Каких же разоблачений он опасается?
Софи резко повернулась к нему, встретила его настороженный взгляд и почувствовала, как сердце сжимается от страха.
— Я почти не разговаривала с ним. — Она заметила, что он вздохнул с облегчением, и затрепетала. — Но я слышала вещи, которые заставили меня в тебе усомниться, Розано.
— От кого? — спросил он мрачно.
— Неважно. Но я хочу, чтобы ты ответил мне честно, — сказала она, глядя на него в упор и нервно перебирая пояс. — Только не лги, Розано. Скажи правду. Ты в самом деле любишь меня? — спросила она, гордо вскидывая подбородок и сжимая губы, полная решимости услышать самый страшный ответ. — Ты любил бы меня, если бы я раздала все свои деньги и осталась просто Софи Чарлтон в простом платье и если бы во мне не было ни капли крови д'Антига?
Бесконечная нежность, отразившаяся на его лице, говорила яснее всяких слов.
— Так вот что тебя беспокоит, дорогая моя! Как ты можешь спрашивать?
Он ласково улыбнулся, и его полный любви взгляд согрел ее, оживил застывшее сердце и оцепеневший ум.
— Я в самом деле люблю тебя, — сказал он мягко. — Отдай все свои деньги, если так надо. И даже этот дворец. И все равно я хочу быть с тобой до конца моих дней.
Именно эти слова она хотела услышать. Не теряя больше ни секунды, она бросилась в его объятия.
— Ты не должна сомневаться во мне, какие бы сплетни ты ни услышала, — шептал он. — Друзья Энрико обожают распускать ложные слухи и ссорить людей. Они распространяют небылицы просто ради забавы.
— Не могу в это поверить, — искренне удивилась она.
— Верь мне, Софи, — пробормотал он. — Я собираюсь любить тебя всю мою жизнь, а особенно — сегодня ночью.
И в эту тихую сентябрьскую ночь нечто особенное вошло в их отношения. Розано любил ее! Софи могла заснуть спокойно. Последние сомнения покинули ее.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Одетый в элегантный костюм и вышитый жилет, Розано ждал Софи, стоя над Большим каналом, и сердце его билось неестественно часто. Он поднялся на небольшую площадку на крыше дворца Барсини. Здесь в средние века представительницы его рода часами просиживали с распущенными волосами, чтобы высветлить их на солнце.
Сегодня Розано ждал свою невесту. Он знал, что не должен находиться здесь, что ему следует развлекать гостей, но вдруг испытал непреодолимую потребность убедиться, что она в последний момент не передумала.
Софи опаздывала. Но она должна приехать. А если… Боже! Если до нее дошли слухи? Несмотря на все его старания изолировать их друг от друга, Энрико мог каким-то путем добраться до нее и все испортить своими россказнями.
До его ушей долетели какие-то новые звуки… Гудок. Сирена, негромкие возгласы… Он затаил дыхание и наконец увидел небольшую лодочную процессию.
38 
