Особенно,... 
40 
— Даже не знаю, что и думать! — Лора прижала дрожащую руку ко рту.
— Но как мне убедить тебя? Я могу поклясться на Библии, но не уверен, что ты поверишь мне. У тебя комплекс неполноценности в том, что касается Фэй. Если бы ты поняла, что гораздо красивее, гораздо желаннее…
— Она говорила, что ты не мог… что ты просто не мог насладиться ею, — запинаясь, пробормотала она.
— Значит, она злобная, мстительная, ревнивая женщина, и я ничего, кроме презрения, к ней не испытываю, — с яростью ответил он. — Помнишь, что я говорил о твоем отце? О том, какое влияние он имел на меня?
— Да, но…
— Так вот, я всегда хотел быть таким, как он. Таким же прямым и честным. Неужели я стал бы вести себя как презренное животное с любимой женщиной, которая ждала меня? — Он снова приблизился к ней, она почувствовала его мягкое дыхание на своем лице. — Ты прекрасно знаешь меня. Так прислушайся к тому, что говорит твое сердце. Я был абсолютно верен тебе все эти годы.
Она боялась принять за истину его слова. Потому что… вывод напрашивался сам собой.
— Ты хочешь сказать, что… никогда не занимался любовью с Фэй? Ни разу, никогда?
— Никогда! Черт побери, Лора, ты же прекрасно знаешь, какая лгунья твоя сестра! Неужели ты веришь, что я мог спать с этой пустышкой? Что же мне делать? Вскрыть вены и написать все это кровью?
Жестокая правда потрясла Лору. Фэй все наврала!
— Я верю тебе, — высказала она наконец вслух то, что бродило в ее мозгу. — Перран не твой сын!
— Что? — резко выдохнул Макс.
Лора прижала руку к губам, но было поздно.
— Ничего.
Его глаза метали молнии.
— Кто сказал, что Перран мой сын? Фэй? — Когда Лора кивнула, он от ярости заскрежетал зубами. — Твою сестрицу надо как следует выпороть! А заодно и тебя, — добавил он, — за то, что поверила ей.
— Но ведь по времени все совпадает! — воскликнула Лора. — Фэй говорила, вы встречались почти пять месяцев. Я как раз была… — Она остановилась. Макс не должен знать, что она тогда была на пятом месяце беременности. — Не скажи она, что это твой ребенок, стало бы ясно, что она лжет.
— Странная ситуация. Ты приезжаешь ухаживать за ребенком своей сестры со своим бывшим любовником, которого считаешь его отцом. — Он говорил и смотрел на нее с неподдельной горечью. — Теперь понятно, почему ты вела себя так напряженно.
— Но… зачем она это сделала, Макс? — спросила Лора.
— Из ревности.
Лора начинала понимать: Перран — ребенок Дэниэля. Макс ни в чем не виноват. Сначала ее заставили усомниться в нем его родители. Потом Фэй. Она поверила им, поскольку даже вообразить себе не могла, что Макс по-настоящему любит ее.
И еще эти рассказы Фэй о том, что Макс в постели просто тигр… Фэй, сообщившая ей, что она беременна от Макса, была причиной смерти ее ребенка.
Она могла бы не терять ни Макса, ни его ребенка!
Это был кошмар! От непереносимой боли Лора закрыла глаза.
— Моя сестра…
— Она всегда завидовала тебе, — сурово проговорил Макс. — Тебя любят за все, что есть в тебе. Ей же нечего предложить, кроме своего тела. Только поэтому она пользовалась таким успехом у мужчин…
Она слушала его как во сне. Ее родная сестра разрушила ей жизнь, погрузила в пучину отчаяния, лишила всего, что она так любила!
Это невозможно было понять. Но это было правдой.
Теперь ясно, почему Фэй избегала ее после выкидыша. Она знала, что натворила, что все это значило для Лоры в физическом, моральном и эмоциональном отношении.
— Ты никогда не поймешь этого, — безжалостно продолжал тем временем Макс. — Ты думаешь, все вокруг такие хорошие, а уж тем более родная сестра. Но ведь именно она испортила Дэниэля, убедила его, что бродяжничать весело. У нее отсутствует чувство ответственности. Она разлучила нас с братом. Только Господь Бог знает, что она наплела ему про меня. И когда их арестовали, наркотики нашли именно у нее…
— Нет! — слабо выкрикнула Лора.
— Поверь мне. Твоя сестра и мои родители — вот кто виноват в том, что произошло между нами. Но теперь у нас есть возможность все изменить…
— Нет! Нет, нет, нет!
Не в силах больше вынести этого, она выбежала с балкона. И остановилась, только когда была уже на улице. Она не плакала, внутри ее была пустота.
— Ты замерзнешь, — раздался тихий голос Макса. — Скажи, чего ты боишься?
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. — Она задрожала, когда вдруг почувствовала, как он обнимает ее за хрупкие плечи.
40 
