Последние отзывы

  15  

Сама Шарлотта в свое время даже не задумывалась о том, хочет она выстраивать свою карьеру или нет. Просто она очень хорошо делала то, что делала. Вооруженная свеженькой степенью, она начала преподавать в неистовые шестидесятые. Для многих это было время мини-юбок и «Битлз». Шарлотта тоже, разумеется, носила мини-юбку, но прежде всего понимала, что есть что-то, чем она может с успехом заниматься и получать от этого удовольствие. Она учила молодых и восприимчивых людей любить чтение, как любила его сама. Шарлотта умела оживить сухие экзаменационные тексты, стояла перед классом и видела внимание и сосредоточенность на лице каждого ученика. Она светилась от удовольствия, читая умное, хорошее сочинение, быстро росла и вскоре перешла в более престижную школу. Шарлотта могла бы стать директором, но не пожелала: ей хотелось работать с классом. В конце концов она стала завучем по английскому языку в одной из лучших школ для девочек в Северном Лондоне и прекрасно готовила своих учениц к поступлению в лучшие университеты. Для многих она стала легендой. Миссис Рейнсфорд, которая в хмурый, сырой понедельник, когда ты простужена, брошена бойфрендом, а до экзамена второго уровня еще целый месяц, могла буквально загипнотизировать тебя «Макбетом».

Вот и вся ее учительская жизнь, вся ее карьера, если можно так выразиться. Теперь Шарлотта оглядывалась на нее с удовлетворением, но тут же начинала ругать себя за самодовольство.

«Я лишь передаточное звено, транслятор, — думала она. — Просто мне повезло: я способна побудить людей услышать стихотворение, прочувствовать роман. Сила-то не во мне, а в самом материале, в языке. Все, что от тебя требуется, — указать верное направление».

В доме дочери Шарлотте не хватает ее книг. Стен с книжными полками. У Роуз и Джерри, конечно, есть книги, но далеко не так много, как у нее, к тому же некоторые из них для нее совершенно загадочны, и это по-своему увлекательно. Шарлотта провела утро над «Руководством по ловле пресноводных рыб», принадлежащим Джерри, и многое оттуда почерпнула. Равно как и из его справочников по столярному делу и ремонтным работам, хотя постепенно у нее стали слипаться глаза.

Сейчас Джерри пятьдесят четыре года, но и в двадцать семь, когда они с Роуз поженились, он казался пятидесятичетырехлетним. Он был одним из тех молодых людей, которые никогда не бывают молодыми. Вернее, сквозь их молодость просвечивает зрелость, с нетерпением ожидая момента проявить себя. Он был осторожен, сдержан, практичен. Они с Томом сошлись тогда на том, что Джерри — симпатичный и разумный парень, надежный, не из тех, кто слетит с катушек, и что он очень подойдет Роуз. Никому не хотелось искать недостатки. Сомнений вслух не высказывалось.

«Может, он чуть-чуть туповат, — думала Шарлотта. — Правда, мы его по-настоящему пока не знаем».

Теперь, пожалуй, она его знала. Насколько вообще можно знать человека. Ей известны политические взгляды Джерри, весьма умеренные, его тщательно скрываемое несварение, неумение вести споры, боязнь полысеть. Он действительно лысеет. Она знает, чего Джерри категорически не переносит — непунктуальность, чеснок, Испанию, таблоиды, немецких овчарок. Отвращение к Испании коренится в давнем отпуске, проведенном там с семьей, когда возник конфликт с владельцем отеля насчет качества обслуживания. Немецкие овчарки, вероятно, родом из детства — лучше не спрашивать.

Шарлотта привыкла к Джерри. Он уже давно является для нее частью пейзажа. Муж Роуз, вот и все. Время от времени Шарлотта сравнивает Джерри с ее собственным покойным мужем — какой контраст! Она тут же гонит эти мысли прочь. Том, такой энергичный, непредсказуемый, интересующийся всем на свете. Он, как и она сама, мог дать сто очков вперед любому из своих коллег. За ним буквально охотились лучшие школы. Этот зверский, молниеносный ранний рак — ничего не смогли сделать — заставил его уйти с работы в пятьдесят лет. Они вдвоем, держась за руки, проживали день за днем, ожидая неизбежного.

Шарлотта сидит на кухне в доме Роуз и Джерри за завтраком и читает оставленный Джерри «Телеграф». По правде говоря, человек, привыкший к «Гардиану», читая «Телеграф», испытывает странное ощущение. Бедро сегодня болит, но переносимо. Бывало хуже, гораздо хуже. Чуть позже она предпримет вылазку к воротам, хотя Роуз, конечно, предпочла бы, чтобы мать этого не делала — вдруг опять упадет, а дочь придет с работы не раньше половины второго, когда закончит с его светлостью.

  15