Последние отзывы

  16  

Живи Шарлотта у себя дома, ее день был бы заполнен. Встаешь под программу «Сегодня» — иногда вклинивается Джон Хамфрис, — завтракаешь с «Гардиан», убираешь на кухне и во всей квартире, потом душ, прогулка по магазинам, ланч с книгой на подставке. Одно из преимуществ одинокой жизни состоит в том, что можно читать за едой, никого этим не обижая. Отдых на диване, потом все дневные дела — письма, работа в саду, по вторникам и четвергам преподавание в школе грамотности для взрослых. Наконец, вечер — много-много времени для чтения и телевизора, если, конечно, там показывают хоть что-нибудь, что можно смотреть.

Здесь ничего, кроме чтения. У Шарлотты есть несколько книг, привезенных из дома, и она поручила дочери купить новый роман в бумажной обложке. Так что самое важное по-прежнему доступно, хотя, пожалуй, она получала гораздо больше удовольствия от книг, когда чтение было приурочено к определенным часам дня. Если можно почитать в любое время, то ты не так ценишь это. Да и сосредоточиться ей теперь трудно — отвлекает ноющая боль в бедре, необходимость вовремя принять лекарства.

Чтение всегда было смыслом ее жизни, необходимостью, поддержкой. Шарлотта читала не только для того, чтобы получить информацию, не только для развлечения и времяпрепровождения — она к каждой книге подходила как бы ментально невинной, ждала от нее откровения. Например, Шарлотта с интересом читала о сексе, о том, как рождаются дети. У нее было много причин для чтения. Она читала для того, чтобы каждый раз заново открывать для себя, что хорошо и что плохо; читала, чтобы проверить, так ли все у других, как у нее, а когда вдруг понимала, что не так, снова читала — чтобы выяснить, что же она пропустила.

В десять лет Шарлотта прочла Ветхий Завет — про кровное родство, про «не желай жены ближнего твоего»… Это ничего для нее не прояснило, а, пожалуй, наоборот, только сбило с толку.

В восемнадцать она раздобыла «Фанни Хилл» и была ошеломлена и заинтригована.

В девятнадцать, когда сердце ее было разбито, она прочитала Розамунд Леманн, поняла, что такие страдания — вещь довольно обычная, и не то что утешилась, но стала переносить их почти стоически.

Сола Беллоу Шарлотта прочитала после тридцати. Ей вдруг захотелось понять, что это значит — быть американцем. Покончив с Солом Беллоу, она решила проверить, не поумнела ли, и обратилась к Апдайку, Мэри Маккарти и Элисон Лури. Она читала и постепенно начинала понимать, что это значило — быть французом или русским в XIX веке, богатым ньюйоркцем тогда же или покорителем Среднего Запада. Она читала, чтобы научиться не быть Шарлоттой, выйти из тюрьмы собственного «я», расширить его границы, приобрести новый опыт.

Чтение переплеталось с жизнью, одно дополняло другое. Шарлотта избороздила моря слов, прожила множество историй, побывала в разнообразнейших ситуациях. Кое-что она сохранила и припрятала, а кое-что, похоже, утратила, но оно все же лежит где-то там, на самом дне. Книги сильно повлияли на ее личность и взгляды. Она настолько же продукт прочитанного, насколько и продукт прожитого. Шарлотта — одна из миллионов людей, для которых создали книги, их хлеб насущный. Без них она голодала бы.

Итак, сегодня утром после завтрака Шарлотта устраивается на диване у Роуз и открывает «Обитель радости». Это часть ее программы по перечитыванию книг, в свое время оказавших на нее сильное влияние. Она хочет проверить, прежний ли у них вкус.

Но минут через пять ее внимание рассеивается. Шарлотта смотрит в окно, а не в книгу, разглядывает живую изгородь, аккуратненько подстриженную Джерри, мысли ее уносятся куда-то. Очнувшись, она вдруг понимает, что прошло уже полчаса. Шарлотта прочитывает еще несколько страниц, опять отвлекается, снова смотрит на изгородь, на белую бабочку, порхающую над ней, на след от самолета на небе.

Половина утра уже прошла. Шарлотта встает, ковыляет на кухню, варит себе кофе.

«Так не пойдет, — думает она. — Я не могу провести еще несколько недель в таком трансе. Если подводит чтение, значит, надо найти что-то другое».

Шарлотта не способна делать ничего по дому из-за костылей, да и Роуз ни за что не позволила бы ей. Шарлотта не может даже просто пройтись. Сегодня у нее как раз занятия в школе для взрослых, а ее там нет. Перед глазами проплывают ученики, их лица. Вот Лесли, ей за сорок, в детстве переболела чем-то серьезным, пропустила много занятий в школе, так и не научилась читать, но как-то скрывала это до сих пор благодаря поддержке родственников. Вот мать и дочь из Бангладеш. Они плохо умеют читать и писать даже на своем языке, не говоря уже об английском, но сейчас они с гордостью составляют целые предложения. Вот Дэн, ему далеко за пятьдесят. Владелец небольшой строительной фирмы. Совершенно непонятно, как он жил до сих пор, но как-то перебивался благодаря приличной памяти и жене, которая выполняла всю работу в офисе. Дэн пришел заниматься, потому что стал дедушкой — ему хочется читать внукам книжки. Такой побудительный мотив очень трогает Шарлотту, она бы хотела уделять Дэну больше внимания. Вот семидесятилетняя Лиз. Ее заставила прийти дочь. Но самой Лиз все равно, научится она читать или нет — прожила же без этого всю жизнь, правда? Да, в супермаркете иной раз возникают сложности, но всегда можно кого-нибудь спросить. Вот восемнадцатилетний Пол. Тоже пропустил много в школе. Повесили ярлык «дислексия», но ничего подобного там нет, просто ему нужен терпеливый преподаватель. Вот девушка, наполовину сомалийка, наполовину англичанка, родилась здесь. Остается тайной, почему она так мало училась, но даже на курсах сильно отставала, а теперь, терпеливо и доверчиво водя пальчиком по строчкам, начала наконец делать успехи. Вот Антон, он новенький. Тихий, мягкий человек из Центральной Европы — Шарлотта не спросила, откуда именно. Говорит неплохо, но какой-то барьер мешает ему читать. Потому он и пошел на курсы обучения грамоте, а не на курсы английского как иностранного — проблемы с чтением, а не с устной речью.

  16