35 
Когда Джонатан подъехал к берегу протоки, караул был вымотан до предела. Но вместо того чтобы внятно объяснить, что делать дальше, юный сэр Лоуренс дождался, когда вслед за ним к берегу подъедет крытая холстом высокая повозка, подозвал к себе Джека и тихо произнес:
— Всем отдыхать.
— А с ними что? — устало мотнул головой в сторону протоки Джек.
— Я сам с ними управлюсь, — мягко улыбнулся Джонатан. — А ваша работа на сегодня закончилась. Завтра поговорим.
Джек непонимающе уставился на Джонатана, затем нервически хохотнул и махнул рукой остальным:
— Все, ребята, уходим.
— А как же ниггеры? — забеспокоились те.
— Я сказал, уходим! — зло отреагировал главный надсмотрщик и насмешливо добавил: — «Масса Джонатан» сам с ними будет управляться.
Надсмотрщики оторопели. Кое-кто начал препираться и даже решил выяснить, в чем дело, у самого хозяина, но Джек был непреклонен.
— Все, ребята, все. Хватит с нас этого цирка на колесах. И вообще, похоже, скоро нам всем придется работу искать.
Мужчины загудели, засобирались, а Джонатан проводил их внимательным взглядом и махнул Платону рукой:
— Давай!
Платон аккуратно подвел повозку к самому берегу, развязал стягивающие груз веревки, ухватился за край холста и сорвал его одним жестом. Кто-то слабо охнул, затем дружно заплакали женщины, и черные курчавые головы одна за другой покорно потянулись в сторону берега.
Преподобный Джошуа Хейвард счел своим долгом навестить поместье Лоуренсов, как только получил сообщение, что Джонатан снял надсмотрщиков с постов и отправил их всех отсыпаться. Уже по дороге он встретил направляющегося туда же шерифа, но злословить было некогда. Они стремительно проехали во двор усадьбы, выскочили из колясок и оторопели: мимо них, подхватив кастрюлю, степенно шла Сесилия. Чуть поодаль старательно перекрывали крышу молодые черные парни, и все вокруг дышало чисто южным покоем и гармонией.
— Вы что-нибудь понимаете? — повернулся преподобный к шерифу.
— Давайте-ка на плантации, — вместо ответа предложил тот.
Они снова забрались в экипажи, в считаные минуты добрались до угодий семьи Лоуренс, почти одновременно остановили лошадей и удивленно замерли. Рабы были там, где и положено, — в поле.
Не веря своим глазам, преподобный подозвал работавшего с самого края негра и внимательно присмотрелся. Тот опустил глаза, но, кроме этой вполне ожидаемой реакции, ничто не указывало на хоть какой-нибудь непорядок.
— Все вернулись? — хрипло поинтересовался преподобный.
— Все, ваше преподобие, — еще ниже склонился тот.
— А Джонатан как, вас не обижает? Говори, не бойся. Я тебя не выдам.
— Нет, ваше преподобие, — сказал негр и склонился еще ниже. — У нас очень добрый хозяин, дай ему Господь еще сто лет жизни.
Преподобный глянул на шерифа, шериф — на преподобного, и оба недоуменно пожали плечами. Такого они еще не видели.
Трудно сказать почему, но в счастливый финал преподобный Джошуа Хейвард так и не поверил. Тем же вечером он тщательно обошел всю черную деревню в надежде расспросить негров поподробнее и потерпел сокрушительное поражение. Во всей деревне не было ни играющих в кости или карты, ни пьяных.
— Бог знает что! — поразился преподобный.
Он прекрасно знал, что так быть не может; уже после первого весеннего урожая негры воровали часть хозяйского тростника, вручную сцеживали густой, липкий сок в пустые тыквы, и дней через пять брага была готова.
Понятно, что пить в любой день, кроме первого дня после сбора урожая и рождественских праздников, было опасно, но негры все равно как-то исхитрялись напиться, и любой сколько-нибудь внимательный надсмотрщик мог запросто отлавливать по два-три нетрезвых раба за вечер.
«Точно! — понял преподобный. — Надо спросить надсмотрщиков».
Он стремительно миновал бессчетные камышовые хижины рабов и подошел к прохаживающимся у края деревни двум крепким молодым парням.
— Дети мои, подождите.
— Да, ваше преподобие, — вежливо поклонились надсмотрщики.
— Вот смотрю я и ничего не пойму, — высказал им свои сомнения преподобный. — Что вообще происходит? Как это ему удалось?
Парни нерешительно переглянулись и дружно отвели глаза.
— Мы сами ничего не понимаем, ваше преподобие, — наконец выдавил один. — Поутру пришли, а они все молятся…
— Как так? — не понял преподобный. — Что значит — молятся?
35 
