99 
— Лева, не шути так. Ты меня в это втравил, а теперь — в кусты? Не выйдет! Немедленно приезжай!
— Извини, братан. Но я не шучу. Я — пас, — решительно сказал Лева.
— А обо мне ты подумал? Мне-то что делать? — спросил Костя.
— Не знаю. Сам решай, ты уже большой мальчик, — после этой фразы Лева отключил телефон, положил его на стол и выпил очередную рюмочку коньяку. Трусость часто спасает людям жизнь и уводит от неприятностей. Лева понимал, что он трусоват, и ценил в себе это, безусловно, полезное качество.
* * *
Полина уже собралась и стояла у выхода, но тут зазвонил телефон. Звонил Андрей.
— О, Андрей, здравствуйте. Я как раз собиралась выходить, так что скоро буду у вас на маяке, — сообщила Полина.
— По этому поводу я и звоню. Не знаю, удастся ли нам сегодня поработать над расшифровкой легенды.
— Что-то случилось?
— Да ничего страшного. Просто меня попросили на сегодня освободить маяк. Будут проводить следственный эксперимент.
— Какой эксперимент? — удивилась Полина.
— Это связано с исчезновением моего учителя, Сомова… Большего я вам пока сказать не могу. Так, может, найдем другое место для встречи?
— Хорошо, — согласилась Полина. — Приходите ко мне, дома и поработаем.
— Не знаю, удобно ли это… Мне показалось, что я не очень понравился вашему мужу.
— Вам это и в самом деле показалось, — улыбнулась Полина. — Но даже если бы так и было, работа есть работа. Так что приходите, не стесняйтесь.
На маяке начался следственный эксперимент. Смотритель с многозначительным видом простукивал стены своей каморки в поисках тайника. Все присутствующие с интересом наблюдали за его манипуляциями, а прикованный к смотрителю охранник перемещался вместе с ним.
Наконец Буряк не выдержал:
— Родь, что ты нам голову морочишь? В шпионов решил поиграть?
— Да что ты, начальник. Все по-честному, — с хитрецой отвечал смотритель. — Просто за давностью лет я забыл, где что прятал. Тем более что прятал на совесть…
— Совесть и ты — понятия несовместимые. Вспоминай давай, — поторопил следователь.
Родь хмыкнул и продолжил свое унылое простукивание стены. Вдруг в одном месте стук стал отличаться от стука в других местах. Смотритель остановился и уставился в это место.
— Ну что, нашел? Здесь твой тайник? — спросил следователь.
— Ой, даже и не знаю. Столько лет прошло, что забыть не мудрено. А так — через стену — не определишь…
Следователь решил, что надо ломать стену. Милиционеры принялись за работу, полетели в стороны куски штукатурки и кирпича. Один обломок попал Родю в глаз.
— Эй, поаккуратнее вы там. Без глаз оставите, — возмутился смотритель.
— А ты под руку не попадайся, — ответил милиционер, ломающий стену.
— Давай-ка отойдем, — предложил смотритель прикованному к нему охраннику и стал отходить к другой стене, приговаривая: — Разойдитесь, разойдитесь. Не мешайте людям работать!
На их пути стоял оператор и снимал. Смотритель окинул его взглядом и сказал:
— А ты куда лезешь, фотограф? Хоть камеру побереги, коли здоровьем не дорожишь.
— Работа у меня такая, — объяснил оператор.
— Замечательная работа! Ходи себе, поплевывай, на кнопочки дави, — пренебрежительно отозвался смотритель.
Но на его высказывание никто из присутствующих не обратил внимания, потому что в этот момент стена проломилась и за ней обнаружился узкий проход. Милиционеры отошли, а следователь заглянул в открывшийся лаз. Понятые внимательно наблюдали за его действиями.
Охранник, прикованный к заключенному, тоже увлекся разглядыванием дырки в стене. Смотритель незаметно для всех выплюнул себе в ладонь скрепку.
Следователь с интересом просунул руку в лаз, ощупал открывшееся пространство и сказал:
— Ломайте дальше. Похоже, там что-то есть. Милиционеры снова стали ломать стену.
— А куда ведет этот лаз? — спросил следователь у смотрителя.
— А я знаю? Разве ж я этот маяк строил? Я здесь только жил, — уклонился тот от ответа.
— Тогда скажи, с какой целью ты использовал тайный ход и почему замуровал его. У тебя есть пара минут, чтобы облегчить свою участь.
— Да не использовал я его! Вроде бы… А впрочем, не помню, — тянул время смотритель.
— Родь, я тебя не понимаю. Ты сам настаивал на проведении следственного эксперимента, а теперь опять темнишь?
— Да я, правда, не помню! — настаивал смотритель.
99 
