103 
— А ты знаешь, сколько Буравин запросил в обмен на то, чтобы судно осталось за мной? У меня просто не было другого выхода, как уступить ему!
— Выход всегда есть, — настаивал сын.
— По-твоему, нужно было сохранить «Верещагино» и пойти по миру? Нет, бизнес важнее. И в результате в обмен на эту старую посудину я получил кучу бонусов!
— Каких?
— В итоге за мной осталось не двадцать пять процентов нашей компании, как могло бы быть, а все сорок! — с гордостью сказал Самойлов.
— И все равно ты не должен был уступать Буравину «Верещагино», — стоял на своем сын. — Уж кому-кому, а ему не должен!
— Ну что за романтические бредни! Зачем в убыток себе цепляться за эту развалюху? Тем более что все, связанное с «Верещагино», для меня в прошлом!
И твоя мама тоже в прошлом, — неожиданно закончил тираду Самойлов.
— А мама-то здесь при чем? — удивился сын.
— При том! Мне не нравится, что она без спросу приходит в мой дом!
— Но это и ее дом тоже… — напомнил Алеша.
— Бывший! Если она бросила меня, пусть будет последовательной. В конце концов, у меня тоже может быть личная жизнь. Она свою устроила, как хотела, а я не могу? Зачем она является в мою квартиру, лезет в мою жизнь — я же ей никто! — кипятился Самойлов.
— Но она хотела как лучше… Пирожков вот принесла, — показал на пустую тарелку Алеша.
— Да я от этих пирожков уже двадцать пять лет изжогой мучаюсь! — пожаловался отец.
— Знаешь, папа, я тебе не верю. По-моему, ты до сих пор ее любишь… — сделал вывод сын.
И он был, конечно же, прав!
* * *
Катя совсем не обрадовалась известию о своей беременности. Она не хотела менять что-либо в своей жизни и не думала о ребенке. Катя пришла в ужас от мысли о будущем.
— К черту этот тест! Этого не может быть! Не может — и все тут! Понимаешь?
— Прекрати истерику! Ты так раскричалась, будто конец света наступил, — стала успокаивать ее Таисия.
— Для меня — да. Что я буду делать? Как я буду жить? — спросила Катя и заплакала.
Таисия села рядом с дочерью, погладила ее по голове и сказала:
— Так же, как и раньше. Даже лучше.
— Ты говоришь какие-то глупости! — оттолкнула ее Катя. — Лучше бы сказала, что мне теперь делать?
— Радоваться, Катя! У тебя будет ребенок!
— Чему радоваться? Что жизнь моя теперь пойдет кувырком? Ты что, не понимаешь: я молодая, я жить хочу, а не детей рожать, — в голосе у Кати было отчаяние.
— Ты еще этого не понимаешь, но дети — это замечательно. Для любой женщины это подарок, — немного мечтательно сказала Таисия.
— Но не в моем случае… — отрезала Катя.
— И в твоем тоже. Слава Богу, ты не одна. У тебя есть мама и папа. Мы тебя любим. И твоего ребенка тоже. Катя, ответь мне, на один вопрос. А кто отец твоего ребенка?
— Алеша, а кто же еще? — удивилась вопросу Катя.
— Ты уверена? Может быть, Костя? — Таисия пристально вглядывалась в глаза дочери.
— Нет. С Костей у меня вообще ничего не было, — призналась Катя.
— Ты серьезно? — удивилась мама.
— Конечно. Ты что, мне не веришь? — с вызовом спросила Катя.
— Да нет, верю, верю. Если говоришь, что не было, значит, не было, — быстро согласилась Таисия. — Но в любом случае ребенка мы без отца оставить никак не можем…
После этих слов Таисия надолго замолчала.
— Ну что ты молчишь, душу из меня тянешь, говори, — потребовала Катя.
— Я думаю, что ты должна рассказать Алеше о своей беременности. И чем скорее, тем лучше. Если немного постараться, то Алешу можно вернуть, — решила Таисия.
— Мама, ты предлагаешь самый невозможный из всех вариантов.
— Почему? В конце концов, за свои поступки надо расплачиваться.
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — объяснила Катя.
— Никогда не говори никогда. Если мне не изменяет память, Алеша с этой Машей пока не расписаны?
— Ну и что? Алеша все равно ко мне не вернется! Я его уже один раз обманула: сказала, что беременна. И что из этого вышло? Ничего! — напомнила Катя.
— А ты ему справку покажешь! Официальной бумаге он поверит!
— Даже если и поверит, то все равно не вернется. Он меня ненавидит так сильно, что и ребенка нашего возненавидит! — Катя заплакала.
— Катя, напрасно ты все усложняешь. Благородный мужчина никогда не откажется от своего ребенка. Алеша Самойлов очень убедительно изображает из себя благородного. Признать своего ребенка — как раз в его духе.
103 
