Особенно,... 
106 
— Неизвестно, кто из вас со смотрителем опаснее, — нахмурился следователь, — ничего, для такой камбалы, как ты, давление — прекрасная нагрузка. Итак, если ты приведешь меня на место, где скрывается Родь, ты значительно облегчишь работу следствия. Конечно; в любом случае, тебе придется отвечать по всей строгости закона. Но помощь следствию приветствуется судом, как ты знаешь.
— Нет, нет… Ни за что! Он… он что, сидит и ждет там? — закричал Марукин.
Следователь тут же ухватился за его слова:
— Где — там?
— Не знаю, не помню, — сник Марукин, — я требую психиатрической экспертизы, потому что длительное время подвергался давлению опасного преступника и находился в состоянии измененного сознания.
— О чем ты бубнишь? Измененное сознание? Для измененного сознания ты слишком ясно мыслишь! Уведите его! — крикнул следователь охране. — Я с этим гражданином договорю чуть позже. А сейчас надо съездить в больницу.
Марукина отвели в камеру, он оглядел серые стены и поморщился. Охранник около двери обернулся:
— Ну что, Юрий Аркадьевич! Не нравится новая квартирка?
— Да пошел ты! — огрызнулся тот.
— Но-но-но! Не очень-то характер показывай! Не в том ты теперь положении, чтобы хамить работнику правоохранительных органов.
Это была чистая правда. Положение у Марукина было, действительно, не таким.
* * *
Зинаиде очень понравилось лечиться у Захаровны. Понравились лечебные травы и капельки. Да и чаевницы они были обе. Как-то, сидя за чаем, Зинаида предложила:
— А хочешь, я тебе фотографию своей Машеньки покажу?
— Конечно, хочу, — кивнула Захаровна. Зинаида нашла свою сумочку, порылась в ней и принесла фотографию:
— Вот. Правда, красавица?
— Красавица. Внучка твоя? — спросила Захаровна, рассматривая фотографию Маши.
Зинаида замялась:
— Внучка… не совсем. Не то чтобы внучка…
— Неужели дочка?
— Приемная она. Неродная, — решила признаться Зинаида и показала глазами на фотографии на стенах. — У тебя-то, я посмотрю, тоже все неродные?
Они мне как родные. А я им… — Захаровна задумалась, пытаясь найти нужные слова. — Знаешь, Зина, если первого учителя люди еще помнят, то первого человека, который им родиться помог, никто и не знает. Сначала — цветы, благодарности, потом они уходят в большую жизнь, а я даже не знаю, как выглядят мои детки. Я же их крошечными всех вижу.
— Это точно, — согласилась Зинаида. — Даже как-то несправедливо. Не грусти. Все равно — это самая благородная профессия — акушерка. А насчет учителя — тоже не все помнят. Я вот учительницей всю жизнь проработала, а вспоминают обо мне бывшие ученики, только когда их отпрысков надо к экзаменам подготовить. Чаще всего…
В кухню вошел Сан Саныч, и Зинаида смолкла. Сан Саныч почувствовал, что разговор между женщинами шел очень интимный:
— Вижу, бабоньки, я вам помешал.
— Да что ты, мил человек! Садись вот, чаю попьем! — сказала Захаровна, наливая ему в чашку чай. Сан Саныч сел, отхлебнул и поморщился:
— Что это?
— Бодун-трава. От тоски и печали. Я же вижу, тоскуешь ты, — заглянула ему в глаза Захаровна.
— Тоскую. По дому, — согласился Сан Саныч.
— И по морю, правда? — добавила Зинаида.
— Правда.
— А ты поезжай обратно, коли тоскуешь. Потом вернешься за своей супругой, когда она подлечится, — предложила Захаровна.
Сан Саныч посмотрел на женщин с сомнением. Зинаида поднялась:
— Саныч! Давай-ка выйдем на пять минут на улицу! Они вышли, и Зинаида сказала:
— Ты не обижайся, Саныч, но у меня с этой женщиной возникли общие темы для разговоров. И доверие я к ее методу испытываю.
— А я нет. Если она акушерка, это еще не значит, что от всех болячек доктор, — возразил Сан Саныч.
Зинаида успокоила его:
— А мне не нужны доктора, Саныч. Ты же знаешь, как я к докторам отношусь. И не захочешь лечиться — залечат.
— Но я-то… Хожу тут как дурак. Речка тут — тьфу! — лужа какая-то. Может, я и правда поеду? — жалобно попросил Сан Саныч.
— А что? — призадумалась Зинаида. — За хозяйством Анфису попроси приглядеть. Маша-то, она у Лешки теперь живет.
— Не беспокойся. Какое у нас хозяйство? Гусей-кур нет, — пожал плечами Сан Саныч.
— А вино мое? Молодое-старое?
— За вином пригляжу, — пообещал Сан Саныч.
— Саныч, ты не обижайся на меня, но мне и впрямь здесь хорошо, — призналась Зинаида.
— Ладно, — ободряюще улыбнулся он, — только ты лечись хорошенько, мне будет приятно видеть тебя молодой и здоровой.
106 
