— У меня был следователь, нужна моя помощь… Я — историк. И могу быть экспертом в расследовании дела, связанного с древними находками.
— Замечательно. А если дело древнее, может быть, оно еще потерпит немного? — спросила Маша.
— Нет, нет, — поспешно ответил Андрей. — Дело древнее, но сильно влияющее на сегодняшний день.
— Может быть, расскажешь или будешь выражаться загадками? — Маша не понимала, о чем речь.
— Пока — загадками. А потом — обязательно расскажу обо всем, Машенька!
— А про… Марметиль? — Машу больше интересовала легенда, чем следственные дела.
— Да, и легенду тоже надо расшифровывать. Осталось совсем немного, и, мне кажется, я подобрал ключ к расшифровке последней части легенды.
— Где подобрал ключ? Здесь? — Маша удивилась, что человек в больнице работает.
— Да. Когда я говорил с тобой, рассказывал, мне показалось… впрочем, тоже не буду опережать события. Я обещаю, Маша, что все обязательно тебе расскажу в свое время.
— Для начала пообещай, что будешь беречь себя и выполнять все предписания врача, — потребовала Маша.
— Торжественно клянусь! — послушно ответил Андрей.
— Вот и замечательно. Если врач выпишет — выписывайся, если задержит — не спорь, медикам виднее, здоров ты или нет. А вот я действительно уже побегу домой. Пора.
— Спасибо тебе, Маша, что зашла. Передавай привет Алеше.
— Обязательно!
Пока в палате шел этот разговор, в коридоре больницы царила невероятная суета. Буравин привез Катю в больницу. В сознание она так и не пришла, и ее везли на каталке в отделение реанимации.
— Скажите, что с моей дочерью? — невероятно волнуясь, говорил Буравин.
— Подождите, подождите… мы вам скажем, как только осмотрим, поймем, в чем дело… лучше вы расскажите, что произошло? — спросил врач на ходу.
— Господи, да не знаю я, в чем дело! — в отчаянии сказал Буравин. — Я приехал к дому… к своему дому, там… вижу, дочка лежит. Около лестницы, на полу…
Катю завезли в реанимацию, а Павел Федорович задержался возле Буравина и спросил:
— Сколько она пролежала до вашего приезда?
— Не знаю, не знаю… Она мне позвонила…
— И что сказала?
— В том-то и дело, что ничего не сказала… Только набрала мой номер на мобильнике и… видимо, потеряла сознание.
— Сядьте, успокойтесь, пожалуйста, — врач подвел Буравина к стулу.
— Не могу я быть спокоен, когда с моим ребенком беда! — Буравина действительно трясло.
— Накапайте отцу валериановых капель! — попросил врач медсестру.
— Доктор, не тратьте на меня время! — потребовал Буравин. — Помогите моей дочке! Прошу вас!
— Мы все сделаем, что в наших силах. Я обещаю. А вы… если хотите помочь вашей дочери, успокойтесь. Ваше нервное напряжение никак не улучшит ее состояния, поверьте.
Из отделения реанимации выглянул дежурный врач:
— Нужна ваша помощь, Павел Федорович. Андрей, который очень хотел уйти из больницы, спросил у палатного врача:
— Я бы хотел поговорить с Павлом Федоровичем. Срочно.
— Павел Федорович сейчас не может. Поступила сложная больная. Он на приеме.
— Сочувствую… И больной, и Павлу Федоровичу. Да, кстати. Я-то совершенно здоров, — заявил Андрей.
— Вот и хорошо.
— Так зачем мне занимать здесь место, когда оно может понадобиться людям, действительно нуждающимся в срочной помощи?
— Понимаете, сотрясение — это такое дело… — засомневался врач. — Лучше отлежаться подольше.
— Отлежаться я могу и дома, — не отказывался от своей идеи Андрей.
— Но нужна дисциплина, соблюдение постельного режима, — напомнил врач.
— Я обещаю, что буду соблюдать постельный режим дома! Выпишите меня, пожалуйста! Хотите, напишу расписку? Что обязуюсь лежать и не двигаться…
Андрей просился из больницы так горячо, что врач засмеялся:
— Судя по вашему настроению, расписка будет как отписка. Ладно, что с вами делать…
— Я так и знал, что вы меня поймете! Я знал, что вы пойдете мне навстречу! — обрадовался Андрей.
— Я еще ничего не сказал! — сопротивлялся врач.
— А я уже все услышал! Спасибо! — радостно сказал Андрей.
В реанимации продолжалась борьба за Катину жизнь. Медсестра принесла результаты анализов, и врач, посмотрев их, сказал:
— Все понятно. Это не только наша больная. Буравиной нужно в гинекологическое отделение.
— А травмы? — спросила медсестра.
— Выясним. Главное, привести ее в чувство. Смотрите, ей совсем плохо… — сказал Павел Федорович.