— Пусти… Слышишь! Это же я… — прохрипел Марукин.
Андрей был в бешенстве:
— Кто я?
— Юрий Аркадьевич, следователь! Пусти…
Андрей освободил Марукина и резко встал, подхватив пистолет. Марукин тяжело поднялся, массируя горло. Глядя на направленный на него пистолет, Марукин просипел:
— Что же ты ждешь? Стреляй! Или своего сообщника, Родя, дожидаешься?
— Я не сообщник Родя, — с трудом выговорил Андрей. — А вот от вас я хотел бы услышать объяснения, на каком основании вы сначала бьете, а потом проверяете, кого ударили?
Марукин попытался дружески улыбнуться:
— Извините, обознался. Я здесь, чтобы задержать Родя. Он может оказать сопротивление, поэтому я и не стал интересоваться, он это или нет.
— Это вас не оправдывает! Таким ударом можно убить человека. Вы понимаете, что если бы я не увернулся, то ваши извинения мне были бы уже не нужны?
Марукин пошел в наступление:
— Но и вы тоже хороши. Если бы вы не шлялись здесь по ночам, с вами бы ничего не случилось!
— Я не шляюсь! Я работаю на маяке. Вы что, пошли на задержание, не зная, что тут есть не только преступники, но и мирные граждане? И где ваши напарники? Где Буряк? — требовательно спросил Андрей, оглядываясь.
Марукин возмутился:
— Я не обязан вам отчитываться! Это секретная информация.
— И тем не менее, я выясню все завтра в вашем управлении.
Марукин начал заметно нервничать:
— Не надо. У меня тогда будут крупные неприятности. Давайте я вам сейчас все объясню. Сегодня у меня появилась анонимная информация, что Родь вечером появится на маяке. Простите, но я клянусь, я действительно думал, что вы — это он.
— Не сомневаюсь, — Андрей зажимал ладонью рану на голове, и объяснения Марукина его уже мало интересовали.
— Может, вернете мне оружие?
— Ах да! Возьмите! — Андрей протянул пистолет, и Марукин поспешно выхватил его.
Андрей отвернулся и, покачиваясь, пошел к маяку. Марукин окликнул его:
— Помочь вам добраться до кровати?
— Не стоит, — отказался Андрей.
— Простите еще раз! И давайте условимся, что бы вы ни услышали сегодня — не выходите из маяка. Хорошо?
Андрей кивнул и ушел, Марукин с облегчением смотрел ему вслед. Дождавшись, пока Андрей скроется за дверью маяка, Марукин устало выдохнул. Он обернулся и… с ужасом увидел прямо перед собой улыбающегося смотрителя!
— Здорово, Юрик! Ты не меня ли ищешь? — прошипел смотритель, и Марукин слабо проблеял:
— Приве-е-ет…
Рука его машинально потянулась к кобуре, но смотритель перехватил ее, с ненавистью глядя на Марукина.
* * *
Буравин вернулся домой, и Полина сразу увидела, что он сильно расстроен. Она бросилась ему навстречу:
— Ну, что он сказал? Он поможет нам? Ирину можно оставить?
— Я не говорил с Кириллом об Ирине. Прости, — виновато отозвался Буравин.
— Но ты был у него?
— Да. Но не смог заговорить об этом деле.
— Я понимаю, ты сейчас участвуешь в тендере и не хочешь скомпрометировать себя этой просьбой.
— Это не из-за тендера. Извини, но я не могу сейчас говорить, — Буравин устало упал на кровать.
— Хорошо. Поговорим завтра, — кивнула Полина. Она подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер:
— Алло? Борис, это я. Ирину завтра увозят из города. Хорошо, встретимся у изолятора утром. Да, до свидания.
Полина положила трубку и села рядом с Буравиным. Он спросил:
— Помнишь, ты говорила, что твоя сестра с детства влюблена в Бориса?
— Да. А что? — недоуменно спросила она. Буравин начал издалека:
— Если бы не эта история с бриллиантами и у них бы все сложилось, как бы ты к этому отнеслась? Я хочу спросить, что бы ты почувствовала, узнав, что человек, с которым ты прожила двадцать пять лет, и который еще вчера кричал, что жить без тебя не может, вдруг находит себе пару, очень счастлив и даже не вспоминает о тебе?
— Не знаю, — произнесла Полина тихо.
— Вот и я не знаю, — Буравин откинулся на подушки и закрыл глаза.
* * *
Ирина сидела на нарах и задумчиво смотрела перед собой. Рядом с ней лежал мешок с вещами. Ирина, как в забытьи, вспоминала приступ Якова, когда он просил у нее лекарство, а она в обмен на препарат требовала от него отказаться от своей доли бриллиантов. Яков тогда согласился, но она все равно вылила лекарство на пол… Яков умер… А потом — самое яркое воспоминание: как она призналась Самойлову, что любит его…