25 
— Сядьте на место. Иначе я арестую вас за побег, — предупредил следователь.
— Дадите мне еще пятнадцать суток? — иронично поинтересовалась Римма.
— Гораздо больше, Римма Гамлетовна. Вы что, не поняли, что ваше задержание — это серьезно?
Так для Риммы началась тюремная жизнь. Собственно, она и планировалась, только ненадолго, а получилось иначе. Через какое-то время Римма уже заходила в Машину камеру, понимая, что все удалось. Она докажет этому идиоту Лево, что она может!
Маша не ожидала увидеть в этом месте известную гадалку.
— Римма? Вы? Здесь? — спросила она, не веря своим глазам.
— Здравствуй, Маша. Почему ты так на меня смотришь? — спросила Римма, заметив, что. Маша взволнована.
— Я… Мне просто приснился страшный сон.
— Вся наша жизнь — один большой страшный сон, — философски заметила Римма.
— А… Почему вы здесь?
— Потому что посадили. Разве не понятно?
— Я не думала, что за гадание сажают в тюрьму.
— Да нет! Не за гадание. Бывший муж у меня спятил, — объяснила Римма.
— Сошел с ума? А вы здесь при чем?
— Ни при чем. Но разве сумасшедшему это докажешь? Написал заявление в милицию, меня и арестовали.
— Как? Просто так? »
— Фактически. Ну заехала я ему пару раз по физиономии, но я же женщина! Имею право!
— Не знаю… — засомневалась Маша.
— Имею! — уверенно сказала Римма. — Он из меня все соки выпил! А я даже и не рассчиталась с ним за долгие годы совместной жизни. Честно говоря, еще мало ему досталось!
Римма с гордо поднятой головой села на нары и спросила:
— А ты за что сидишь?
— У меня дома нашли ампулы с наркотиком и обвинили в покушении на убийство.
Римма присвистнула и с уважением посмотрела на Машу:
— Ого! Сразу по двум статьям! Это круто!
— Но я правда не виновата.
— Верю, верю. Мы обе с тобой тут безвинно страдаем! — тут же согласилась Римма.
— Я вообще не понимаю, откуда взялись эти проклятые ампулы!
— Но не могли же они появиться сами собой. На месте следователя, я бы тоже удивилась, — заметила Римма.
— Но если я их не брала, то как они оказались в моей комнате?! Не могли же они сами собой материализоваться?!
— Моя практика показывает, что на свете еще и не такие чудеса случаются.
— Я не верю в чудеса, — сказала Маша. — Но если я их не брала, значит, их кто-то принес. А к нам не приходил никто из посторонних!
— А хочешь, я узнаю, откуда взялись эти ампулы? — предложила Римма.
— Каким образом?
— Я тебя загипнотизирую! Я же экстрасенс! Гадалка!
— И чем это мне поможет? Я не могу вспомнить того, чего не знаю, — отказалась Маша.
Да. Но под гипнозом ты сможешь вспомнить какие-нибудь мелкие детали! Они укажут на того, кто мог это сделать. В обычном состоянии человек может не обратить на них внимание.
— Не знаю… Может, стоит попробовать.
— А что? Времени у нас свободного вагон, — заметила Римма.
— А как это будет?
— Ну, я введу тебя в состояние гипноза. Ты уснешь. А я считаю из твоего подсознания нужную информацию.
— Как считаете?
— Ну… Ты сама Мне ее скажешь. Только не заметишь, поскольку спать будешь. Согласна?
— Не знаю… Мне нужно подумать…
— Ну! Решайся! — настаивала Римма. — Гипноз — это безболезненно и абсолютно безвредно.
— Мне все равно страшно.
— А чего ты боишься?
— Сама не знаю. Может, скажу что-нибудь не то, — предположила Маша.
— Не бойся, — улыбнулась Римма. — Про твоего первого мальчика я спрашивать не буду.
Маша смутилась, потому что Римма угадала ее мысли.
— Мне лишние вопросы задавать не с руки. Во время сеанса я теряю очень много виртуальной энергии, — объяснила гадалка.
— Может, астральной? — уточнила Маша.
— И ее тоже. Выматываюсь, короче. Ну так что? Но в это время дверь камеры открылась, и конвоир громко выкрикнул:
— Никитенко! Маша встала с койки.
— Это я.
— На выход.
— Куда ее? — заволновалась Римма.
— На свидание.
Машу увели, и у Риммы появилось время подумать.
Отцовская монета дала возможность Толику и Жоре снарядиться для нелегкого похода по катакомбам. Теперь у них было все необходимое: веревки, фонарики, еда.
— Вот это уже дело! — сказал Жора. — Теперь мы справимся.
— Кто бы мог подумать, что на одну монетку можно столько накупить, — удивился Толик.
— Монетка-то старинная!
— Все равно удивительно, — настаивал Толик.
25 
