30 
Самойлов приехал в офис и с порога спросил у секретарши:
— Здравствуй, Люда. Буравин здесь?
— Нет. Был, но уже уехал, — доложила Людочка.
— Куда?
— Ну-у… — замялась Людочка. — Возможно, вам лучше знать, Борис Алексеевич…
Самойлов уже понимал, что снова начинается борьба за любимую женщину, борьба, которая так и не прекращалась на протяжении долгих двадцати лет. Он бросил все дела и помчался к Полине на работу.
Полина сидела со своими любимыми черепками древних ваз и что-то клеила. Самойлов влетел к ней в комнату, огляделся и взволнованно спросил:
— Ты… одна?
— Да… — удивилась Полина.
Но Самойлов уже заметил на столе пепельницу и оставленный в ней окурок.
— Так, говоришь, ты одна? А это что такое? — Он показал на пепельницу.
— Окурок.
— Я вижу. Я хочу знать, чей это окурок. — В голосе у Самойлова начинали прорезаться прокурорские нотки.
— Мой, — твердо сказала Полина.
— Ты что, снова закурила?
— Да.
— И где же твои сигареты? — с подозрением спросил муж.
— Они закончились. И я стрельнула у прохожего. А что, это запрещено? — Полина решила держаться До конца.
— Да нет, не запрещено. Давай покурим, что ли… Самойлов достал из пачки сигарету и протянул Полине. Полина взяла сигарету, сделала затяжку и сильно закашлялась.
— Такие сигареты курит Виктор Буравин. Он был здесь? Скажи мне правду, Поля, — спросил муж, пристально глядя на нее. — Ну что молчишь? Буравин приезжал сюда?
— Да, приезжал, — призналась Полина, — но это ничего не значит.
— Понятно… — протянул Самойлов.
_— Что тебе понятно? У него большие проблемы с дочерью. Ему был нужен совет.
— Мне кажется странным, что за советом он приехал именно к тебе, — иронично заметил Самойлов.
— Ничего странного, мы с ним давно знакомы".
— Мы с ним тоже. Тем не менее, он почему-то не стал спрашивать совета у своего старого друга.
— Я знаю, что ты думаешь, — тихо сказала Полина. — Ты думаешь, что Виктор предложил мне уйти к нему?
— Я имею основания так думать. Особенно если учесть то, что он ушел от Таисии.
— Ты прав. Такой разговор действительно был.
— И что ты ему сказала? — У Самойлова перехватило дыхание.
— Боря, я не хочу разрушать нашу семью. Тебе этого достаточно?
— Да. Насколько я понимаю, твой рабочий день уже закончен? Я отвезу тебя домой.
— Ты специально приехал за мной?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты меня теперь контролируешь? Я буду ездить домой под конвоем?
— Да. Если это нужно для того, чтобы сохранить нашу семью, я готов каждый день привозить тебя на работу и забирать домой.
— Но я же тебе сказала, что не собираюсь разрушать семью! Ты мне не доверяешь? Тебе недостаточно моего слова?
— Как видишь, нет. Ты уже пыталась обмануть меня с окурком Виктора.
— А тебе не приходит в голову, что ты меня обижаешь своими подозрениями?
— Обижаю? Я бы очень хотел доверять тебе, Полина… Но не могу. И вот еще что… Я хочу, чтобы ты знала: я никому тебя не отдам! Никому!
* * *
Зинаида, как она ни спешила на маршрутку, все-таки опоздала, трагическая авария разыгралась прямо у нее на глазах. С трудом пробиваясь сквозь непонятно откуда набежавшую толпу любопытных, Зинаида с ужасом увидела, как ее Сан Саныча, совершенно неподвижного, грузят в машину «скорой помощи». Видя, что он не подает признаков жизни, Зинаида прерывающимся голосом спросила у врача:
— Что с ним? Он жив?
— Да. Мы везем его в больницу, — не глядя на нее, ответил врач.
— Я с ним! — твердо заявила Зинаида. Только тут врач с недоверием взглянул на нее.
— А вы кто? Родственница?
— Родственница. Жена, — впервые назвала себя женой Зинаида и, не говоря больше ни слова, села в машину. «Скорая», включив сирену и тревожно мигая, помчалась "по улицам города.
Нагруженный пакетами с едой, Лева направился к зданию тюрьмы. Судьба задуманного дела волновала его. Достигнув своей цели, он критически оглядел здание и зашел внутрь. Ему не терпелось узнать, что же выведала Римма о бриллиантах.
А Римма в это время сидела рядом с Машей на кровати и уговаривала ее:
— Ну что, ты успокоилась? Может, продолжим наш сеанс? Я вижу, что гипнозу ты поддаешься хорошо. У нас получится.
— А что за бриллианты? — настороженно спросила Маша.
— Какие бриллианты? — засуетилась Римма.
— Я помню, вы спрашивали меня про бриллианты. Римма попыталась выкрутиться:
30 
