Лёгкий, ненавязчивый романчик 
52 
Девушка недовольно посмотрела на Темина и нетерпеливо откинула со лба непослушную прядь.
– Ну, советуйтесь! – сказала она неприятным голосом. – Только побыстрее.
– Я хотел бы еще разок зайти, может быть, к концу рабочего дня… – признался Темин. – Редактор у вас когда домой уходит?
Девушка возмущенно пожала плечами.
– Когда-когда! По-разному уходит… Когда в пять, а когда и в десять… Раньше пяти точно не уходит… Хотя постойте! Сегодня он в три часа должен в типографию ехать. А вернется сюда – я не знаю. Все у вас?
– Да-да! Спасибо! – сказал Темин. – Не буду вам больше мешать.
Часы показывали половину второго. Темин вышел на улицу и сел в машину. Гриф с любопытством посмотрел на его замкнутое лицо, выплюнул в окошко окурок сигареты и спросил:
– И где клиент?
– Стреляный попался воробей, – нехотя сказал Темин. – Отказался со мной ехать. В три, говорят, он в типографию собирается… Попробуем перехватить.
Гриф оглянулся и уничтожающе проговорил:
– Ну, что, Тарасыч, прав я? Я тебе сразу сказал, что у шефа ничего не выйдет! Пошли, покажем шефу, как это делается!
Он с треском распахнул дверцу и выскочил наружу раньше, чем Темин успел ему что-то сказать. Вслед за ним вылез из машины Тарасыч. Гриф обошел «Тойоту» кругом и наклонился к окошечку, за которым сидел Темин.
– Редактор твой там? – спросил он, кривя губы в циничной, покровительственной усмешке. – Сейчас будет здесь!
Темин смерил его холодным злым взглядом.
– Вернитесь в машину, уроды! – негромко сказал он.
– Не груби, Костя! – предостерегающе заметил Гриф. – И не пугай – ты теперь не очень страшный. Тебя, видишь, даже редактор этого свинарника не боится. Недаром хозяин говорит, что вы с Кулаком разучились работать… Ну, ничего, пообщаешься с нами, кое-чему научишься! Еще спасибо скажешь!
Он расхохотался и демонстративно повернулся к Темину спиной. Вместе с Тарасычем они направились к дверям редакции. Темин с ненавистью посмотрел им вслед. События выходили из-под его контроля. Он, похоже, действительно разучился работать, если эта шпана начинает диктовать ему свою волю. Неприятный холодок сжал его сердце. Что-то важное ускользало от него, и земля дрожала под ногами. Он сжал зубы и закрыл глаза, пытаясь преодолеть этот внезапный приступ страха, и через некоторое время это ему удалось. Просто так он не уступит, решил Темин, он еще наверстает свое.
Он пересел на место водителя, решив, что немедленно смоется, если эти уроды завалят дело – смоется, заберет Марию и рванет куда глаза глядят. Земля большая – найдется и для них местечко.
В свои тридцать семь лет он казался себе стариком, словно действительно прожил гораздо больше. Может быть, это происходило потому, что ему многое довелось испытать на своем пути.
Константин родился в семье военного, и отец с детства был для него примером во всем. Константин его просто боготворил. Но потом отца не стало – он погиб, выполняя свой интернациональный долг, как было сказано в письменном извещении.
Это было сильным потрясением для Константина, но и укрепило его желание стать военным. Так оно и случилось. Константин с удовольствием носил военную форму и познавал все тонкости армейской службы. А потом был Афганистан, где Темин насмотрелся такого, чего не прочтешь ни в одной книге. Было столько дерьма, столько крови и боли, что порой казалось, что просто не выдержишь.
Однако он выдержал. Выдержал и еще больше закалился. На его глазах гибли те, с кем он жил бок о бок, смещались понятия о нравственных ценностях – словом, в душе Темина все перевернулось с ног на голову. Но он всегда считал, что рано или поздно все это кончится и наступит нормальная жизнь. На деле получилось иначе.
Вернувшись на родину, Темин не смог, что называется, найти себя. Помаявшись и помыкавшись, он понял, что оказался совершенно никому не нужным. И тут судьба свела его с Корнеевым. Тот посулил хорошие деньги, и Темин стал работать на него.
Тем не менее он понимал, что той «нормальной» жизни, о которой мечтал в Афганистане, он так и не обрел. Единственное, что хоть как-то ее скрашивало, была Мария. Она была единственным во всем мире человеком, чем-то дорогим ему. Но все-таки в глубине души он чувствовал, что вряд ли обретет счастье с ней и вряд ли обретет его вообще когда-нибудь.
«Приходится же общаться с этой мразью! – с ненавистью подумал он о Грифе и Тарасыче. – Попались бы вы мне в Афгане, там бы я с вами не церемонился!»
52 
