Особенно,... 
51 
«Кривовзглядова можно сделать чемпионом России или чемпионом мира, только плати», – с такими мыслями Леха заряжал автомат.
В процессе стрельб он выяснил, что действительно мишень заедает и там пора разбираться с механикой. Больше не стали поднимать левую сторону, и Леха отрабатывал все на правой. Стрельбы продвигались. Он только успевал заряжать магазин. Мудрецкому уже надоело смотреть на то, как Леха закрывает одну мишень за другой, причем промахов у него почти не было.
Иногда налетал ветер, и только он мешал точным попаданиям. Из огромного количества выпущенных патронов мимо ушло, наверное, меньше процента. Такая стабильность вызвала бы у многих зависть, но только не у Мудрецкого, который, запустив автомат подъема и опускания в автоматический режим, сидел и вспоминал под хлопки выстрелов о своей работе на кафедре микробиологии. Ему вся эта пальба до фени.
«Сколько еще осталось мне здесь колупаться?» – начал считать он.
Получалось еще очень много, даже если убрать отпуск, все равно много. Еще больше, чем полтора года. Ничего, он как-нибудь переживет.
В Самару Леху и лейтенанта Мудрецкого повез Евздрихин. Только на этот раз комбата уже не было. Как оказалось, им надлежало прибыть не в чистое поле, а приехать ко Дворцу спорта, в комплекс сооружений которого входил и тир.
Вместо автомата Калашникова, как выяснилось, им придется стрелять из мелкокалиберных винтовок по мишеням, где будет вестись подсчет очков, и надо, что называется, лупить в яблочко. Иначе не выиграешь и подведешь Стойлохрякова. А он, добрая душа, разрешил после помотаться по городу и позаботился о том, чтобы были выплачены все солдатские.
Они вошли в здоровый манеж и сразу же увидели капитана, сидящего за столом. Заметив вошедших, офицер стал махать им рукой. Он единственный, кто каким-либо образом обозначал проведение стрельб на округ. Рука его вращалась в воздухе до тех пор, пока они не подошли к столику.
– До-до-добрый день, – поздоровался капитан, раскрывая лежащую перед ним папку. – А-ат-откуда?
Лейтенант Мудрецкий назвал номер части. Капитан кивал головою и записывал данные.
– Ка-ка-ка-кто стреляет? – Записав и это, он указал рукою в сторону открытой двери. – Па-па-про-роходите.
Евздрихин, спускаясь вниз по лестнице, не мог сдержать эмоций:
– Вот за что я люблю нашу армию. Вы, молодые, поняли, почему мы непобедимы? Потому что мы сами для себя непредсказуемы. Посадить на входе заику для того, чтобы он встречал приезжающих, это только у нас могут.
Они оказались под землей, в большом подвале, в котором располагался тир. Здесь уже было много народу, и, похоже, офицеров оказалось куда больше, чем солдат.
Простаков, следуя за лейтенантом и прапорщиком, улыбался словам последнего. Действительно, ведь Евздрихин прав: один косоглазый стреляет, всех побеждает, заика на входе сидит, и все вроде бы как ничего, все вроде бы как нормально.
Он уже сам себя настраивал на то, что и здесь победит генеральский любимчик, который попадет во все и вся. Только, по мнению Простакова, подлог здесь совершить намного труднее, потому как теперь никаких мишеней поднимать и закрывать не надо будет, все будут в бумажечку стрелять с циферками: чем ближе к центру, тем больше очков – вот и вся математика. И у каждого будет всего десять выстрелов, два тура по пять, на каждый выстрел новая бумажечка. Не поскупились на макулатурку-то.
Топая по небольшой трибунке, состоящей из пяти рядов, и выискивая себе местечко, где пространства было побольше, Мудрецкий заметил того самого парнишку, который выиграл стрельбы.
– Взглянь, – указал он Простакову. – Вон наш знакомый победитель.
Леха только покачал головой. Коля Кривовзглядов тем временем тоже поглядел в сторону вновь прибывших. Он отдал честь лейтенанту, поздоровался с прапорщиком, а потом пожал руку Лехе.
– Привет, – сегодня он был куда разговорчивее, чем раньше. – Тоже приехал, молодец.
Леха смотрел сверху вниз на паренька, не веря в то, что он в ответ сейчас смотрит именно на него.
– Я тоже сегодня стрелять буду, – радостно доложил Коля.
– Ага, – басанул Простаков.
Офицер с прапорщиком сели в одном месте, а солдаты залезли по трибуне чуть повыше и разместились там, разглядывая место будущих соревнований.
– Думаешь тут всех сделать? – улыбался Кривовзглядов.
Простаков повернул к нему свое широкое, как блин, лицо и улыбнулся, ничего не ответив. И от пристального взгляда Коля отвел глаза в сторону.
51 
