52 
Девушка капризно столкнула со своего плеча мою ладонь и очень усталым голосом пробормотала:
– Да не знаю я никого! И Толян не знает. И никто. С этим Сашкой Смирновым никто дружить не хочет, потому что он – сволочь!
Я охотно поверил в это, хотя и насчет Толяна у меня тоже были определенные сомнения. Больше из девицы вытянуть ничего не удалось, она раскисла, понесла уже полную околесицу, и мы с удовольствием избавились от нее, высадив в районе Тверской.
– Ну, что скажешь? – не в силах сдержать торжество, спросил я у Марины.
– Скажу, что по второму адресу не поеду, – ответила она. – Я элементарно боюсь.
– Заскочу завтра на «Скорой», – заявил я. – Но тебе не кажется, что мы на верном пути?
Марина пожала плечами.
– Может быть, да, а может быть, нет, – безразлично проговорила она. – Что, собственно, мы сегодня узнали? Что Сашка Смирнов – сволочь? По-моему, эта характеристика слишком субъективна, ты не находишь?
– Может быть, разыскать его? Как ты думаешь? – неуверенно предположил я. – Спросить напрямую, известна ли ему фамилия Четыкин?
– А если он прямо ответит, что незнакома? – возразила Марина. – Знаешь, я подумала – а что, если этот твой Четыкин вообще ни при чем? Если эти случаи не имеют ничего общего с преступлением?
– Я нутром чувствую, что имеют! – горячо сказал я.
– Ах да, у тебя же нюх! – пропела Марина, невольно усмехаясь.
– Смейся-смейся, – обиженно сказал я. – Вот увидишь, что я был прав!
– Это как раз тот случай, – заметила Марина, – когда мне хотелось бы, чтобы ты ошибся.
Но я придерживался иного мнения. У меня действительно было ощущение, что я брожу совсем рядом с разгадкой и просто не знаю, с какой стороны вход.
Я попробовал повторить попытку уже на следующий вечер, едва заступив на дежурство. Я был слишком нетерпелив и заехал по второму адресу на «Скорой». Мы выполнили вызов и ехали назад в больницу. Нам было практически по пути, и я просто сказал водителю:
– Степаныч, будь другом – заскочим на минутку по одному адресу!
– Нет проблем! – ответил Степаныч и покатил туда, куда я ему указывал.
Праведная Инна поджала неодобрительно губы, но я на правах старшего позволил себе проигнорировать такой неопределенный жест. В конце концов, мои помыслы направлены на достижение благородной цели, и не юным девам судить меня.
В дом номер четыре по улице Маленковской я отправился, разумеется, налегке, но не снимая белого халата. В ночном сумраке моя одинокая фигура приковывала внимание окрестных жителей, но я и не собирался прятаться. Мне просто хотелось взглянуть на обитателей квартиры, где умер больной Саврасов – если, конечно, таковые имелись.
Я еще раз сверился с адресом и, найдя нужный подъезд, поднялся на четвертый этаж. Табличка с фамилией покойного еще продолжала украшать дверь квартиры.
Я позвонил, не особенно надеясь, что мне удастся кого-то застать. Однако почти сразу же в прихожей послышались торопливые шаги, и дверь открылась. Я увидел молодого человека с круглым сытым лицом и прозрачными глазами, которые смотрели на меня внимательно, но без особого любопытства. Молодой человек надевал на ходу пиджак, с некоторым усилием натягивая его на хорошо развитые плечи и помогая себе неловкими судорожными движениями шеи.
– Вы к кому? – спросил он, справившись с пиджаком. – Может, ошиблись адресом?
– Нет, все точно, – ответил я. – Ведь хозяин этой квартиры умер?
– Умер, – безразлично подтвердил молодой человек. – И что же из этого?
– Видите ли, я ищу квартиру, чтобы купить, – сымпровизировал я. – Заплачу хорошие деньги. Мне нравится этот район.
Пристальный взгляд молодого человека сказал мне, что он не верит ни одному моему слову.
– Так как? Вы не продаете эту квартиру?
– С чего вы взяли? – Ответ прозвучал откровенно грубо. – Кто вы вообще такой?
– А разве не видно? – удивился я.
Молодой человек помолчал, видимо, считая в уме до десяти, – ему не хотелось терять хладнокровия.
– Эта квартира не продается, – терпеливо сказал он наконец. – Обратитесь куда-нибудь еще. В Москве миллион человек торгуют квартирами.
– Но мой друг Роман Ильич Четыкин рекомендовал обратиться именно к вам, – сблефовал я. – Он заверил меня, что квартира пойдет в продажу.
Моя хитрость не имела успеха – лицо молодого человека ничего не выражало. Он посмотрел на меня, как на идиота, и отвернулся. Затем он выключил в прихожей свет, оттеснил меня от входа и запер дверь снаружи. Делал он все обстоятельно, держась независимо и внушительно.
52 
