Особенно,... 
58 
«Вот так дела, – подумал он, тупо глядя на телефонный аппарат, – качусь все ниже и ниже… Даже самому интересно. Уже мне лось сохатый Ляжечка указания дает и еще по-начальственному подшучивает… Да и эти заказчики за лоха держат – никого из них я не видел, ничего не слышал и общался только через придурка Толика. А теперь вот клоун какой-то мне на голову свалился… Нет, черт возьми, надо с этим кончать! И ввязался в это дело потому, что деваться было некуда – мусора меня затравили, как зайца. Все потому, что кто-то – невыясненный, кстати, до сих пор – загонял меня в угол, словно крысу тапком. А сейчас расхлебываю все деяния этого невыясненного… Черт возьми, в какое идиотское положение я попал. Я не привык играть, когда у других козыри, а у меня шваль мелкая. И тем более не привык сам этой швалью быть… Посмотрим… Посмотрим…»
Щукин яростно тряхнул головой и направился на кухню, где, судя по странным звукам, субъект Саня Матросов развил бурную деятельность.
Николай теперь ясно понял, что он настроен враждебно и по отношению к Ляжечке, и по отношению к неведомым заказчикам. Самым главным в жизни Щукина была полнейшая независимость и возможность самому планировать собственные поступки. А теперь он словно катился по специально проторенной кем-то для него гладкой льдистой тропке, не имея ни малейшего шанса остановиться и оглядеться.
Впрочем, не так-то уж беспомощен он был. Щукин знал, что сможет выкрутиться из любой авантюры, в которую кинула его злодейка-судьба. Нужно только как следует все обдумать и составить план, по которому действовать точно и безотлагательно.
«Вот сейчас я этим и займусь, – мысленно проговорил Николай, – самое время. Пока передышка-то…»
Глава 11
Прошло уже два часа после этого телефонного разговора. Щукин успел принять ванну, а Санька Матрос – сожрать почти все содержимое холодильника. Щукин не пытался заговаривать с Матросом, да и тот не очень-то стремился идти на сближение. После ванны Щукин уселся пить чай, предварительно почти насильно накормив Лилю, которой Матрос нисколько почему-то не интересовался; он, все находящийся там же – на кухне, – сидя на табуретке, тупо глядел в окно, беззвучно шевеля губами.
Ляжечка позвонил только один раз – сказал, что забыл переодеть Лилю в более или менее приличную одежду, и поручил выполнить эту миссию Щукину. Одежда, как оказалось, лежала в сумке в прихожей. Говоря все это Щукину, Ляжечка так мерзко хихикал в трубку и причмокивал губами, будто не сомневался, что Николай воспользуется беспомощным состоянием девушки и, сняв с нее старый тренировочный костюм, новую одежду наденет не сразу, а чуть погодя, и всеми своими интонациями Ляжечка стремился показать, что ничего предосудительного в том, что Николай немного помнет девчонку, он не видит.
Щукин только поморщился.
Он осмотрел содержимое сумки, о которой говорил Ляжечка, и нашел там длинное платье, недорогое, но новенькое, только что купленное – с него не успели даже снять этикетку, – колготки, совершенно уродскую красную блузку и длинный рыжий парик.
«Ага, – догадался Щукин, – все это покупал мужчина. Скорее всего – сам Ляжечка и покупал. Не могла женщина приобрести такое дерьмо. Видно, Ляжечке поручили прошвырнуться по магазинам и найти то, во что можно переодеть Лилю. В самом деле – как она будет садиться на паром в том тряпье, в каком она сейчас?»
В той же сумке Николай нашел небольшую и, очевидно, очень дешевую женскую сумочку с косметикой. Косметика, как Щукин определил моментально, была мерзопакостной, стоила она явно гроши, а производителем был Китай – судя по тому, что на флакончике с помадой, сплошь испещренном непонятными иероглифами, красовалась яркая надпись «PYERR KORDENN» и три восклицательных знака.
Щукин переодел Лилю, но уродовать ее косметикой не стал, сочтя это неуместным: девушка хоть и была порядком измождена, выглядела – в силу своей природной привлекательности – все же недурно.
«В крайнем случае, – подумал Николай, – можно прямо на месте что-нибудь подмазать или подкрасить, чтобы скрыть неестественную бледность и синяки под глазами…»
Справившись с этим делом, Щукин снова сел пить чай.
Ляжечка больше не звонил.
Напившись чаю, Николай ушел в комнату, улегся на диван, точно такой же, как тот, на котором в соседней комнате лежала Лиля, и глубоко задумался над сложившейся ситуацией.
Сколько времени он провел так, он не помнил. Результат размышлений был нулевой, Щукин почему-то никак не мог разработать план дальнейших своих действий, и все его мысли сводились к одному – надо подождать подходящего момента. Но вот только когда наступит этот подходящий момент и достаточно ли он будет подходящим?..
58 
