33 
— Не знаю, — опять говорю я и, видя, что женщина смотрит на меня недоверчиво, повторяю: — Правда, не знаю. Как получится.
Женщина серьезно кивает, как будто мое объяснение ее полностью удовлетворило.
— Меня зовут Мария Луиза, — говорит она. — А это Катарина. Катиня, поздоровайся с сеньором.
Катиня показывает мне язык и отворачивается.
— Катиня! — укоризненно произносит Мария Луиза. — Как ты себя ведешь? Что о тебе подумает сеньор?!
Катиня прячется за мать.
— Он не сеньор, — бурчит она тихонько. — Он дождь.
На мгновение мне кажется, что сейчас Мария Луиза всплеснет руками, скажет: “Ну, конечно, как же я сразу не догадалась!” Меня выставят из “Меховой тапочки”, и я пойду по улице, постепенно теряя ощущение себя-целого, распадаясь на не связанные друг с другом кусочки незнакомого паззла. Но Мария Луиза ободряюще мне улыбается, потом наклоняется и обнимает Катиню.
— С дождем тоже надо здороваться. Воспитанные девочки обязательно здороваются с дождем.
— А невоспитанные? — спрашивает Катиня.
— А невоспитанные не получают пирога к чаю!
* * *
Мы пьем чай с пирогом и мармеладом на маленькой кухне, выложенной разноцветной радужной плиткой.
– “Меховая тапочка” — непривычное название для пансиона, — говорю я.
— Это наше зимнее название… — Мария Луиза пододвигает мне мармелад. — Летом мы называемся “Морские камушки”. А зимой хочется чего-то теплого. Уютного, как фланелевая пижама и плед с кисточками. Или, вот, меховые тапочки.
— И много у вас постояльцев? — не то чтобы это меня интересовало, но мне почему-то нравится беседовать с Марией Луизой.
— Летом да, очень. У нас же курортный город, пляжный. Он летом оживает, а зимой впадает в спячку. Как медведь. Здесь зимой делать нечего. Дождь все время… ох, простите! — Мария Луиза краснеет до слез.
Мне становится обидно.
— Если я загостился, я пойду, — говорю я. — Вас послушать, так это из-за меня тут зимой жизни нет. Я сегодня слышал, Катиню мной пугаете. Тоже мне, нашли людоеда, пожирателя детишек!
— Но она же простужается! — Мария Луиза смотрит на меня жалобными глазами. — Она бегает по лужам, приходит мокрая, потом болеет!..
Представляю себе надрывно кашляющую Катиню, бледную, с блестящими температурными глазами, и мне становится скверно.
— Может, еще чайку? — преувеличенно бодро спрашивает Мария Луиза. — Горяченького, а?
Киваю, не говоря ни слова.
Катиня подходит ко мне и берет меня за руку.
— Не слушай маму, она паникерша. Я простужаюсь только летом, когда пью холодную воду. Пусти-ка, — командует она и лезет ко мне на колени. Несколько секунд изучающе смотрит на меня внимательными круглыми глазами. — А вот скажи, куда идет дождь, когда он идет?
Неопределенно пожимаю плечами. Как объяснить, куда идет дождь, если дождь до сегодняшнего утра даже и не подозревал о том, что он куда-то идет?
— Завтра я тебе покажу, — говорю я Катине и перевожу взгляд на Марию Луизу, которая хлопочет над чаем. — Я остановлюсь у вас ненадолго? Если можно.
Она протягивает мне чашку и улыбается.
— Да, конечно! Мы с Катиней будем очень-очень рады! Правда, Катиня?
* * *
Катиня выдумала игру. Называется “Куда идет дождь”. Мы играем в нее все вместе, хотя Мария Луиза и ворчит иногда, что у нее много дел. Надо развернуть карту городка и, не глядя, ткнуть в нее пальцем. Потом мы выходим из дому и идем туда, куда указал палец. Катиня бежит впереди нас и кричит: “Уступите дорогу! Все уступите дорогу! Дождь идет!”
Я понял, что пансион “Меховая тапочка” в пустом курортном городе — идеальное место для усталого зимнего дождя. Я уже знаю, что такое кофе и, оказывается, предпочитаю чай и горячий шоколад с ванилью. Я попробовал океанскую воду и обнаружил, что у нее вкус поцелуя. Забредя однажды с Катиней на пустырь, я весь перемазался в глине. Запахи, звуки, прикосновения не кажутся мне больше разрозненными картинками, каждое ощущение тянет за собой сотни других, настоящих и воображаемых. Я счастлив. И даже мысль о том, что однажды все это закончится, меня не пугает. Я научился складывать свой паззл и знаю, что это умение никуда от меня не денется.
* * *
Я просыпаюсь от ощущения, что в окно с курлыканьем бьется яичница с ветчиной. Открываю глаза. На карнизе толстый голубь крутится перед флегматичной голубкой. С кухни пахнет чем-то вкусным, а с улицы доносятся голоса Марии Луизы и Катини. Выглядываю в окно. Мария Луиза, стоя на стремянке, снимает табличку “Семейный пансион "Меховая тапочка"”. Когда я выхожу на улицу, Мария Луиза уже слезла со стремянки, а над дверью красуется табличка “Резиденциал "Морские Камушки"”. Значит, весна, начало курортного сезона, и больше мне здесь делать нечего.
33 
