80 
Снежная Королева обернулась и увидела пожилого дядьку с бородой и в красном халате.
— Кай? — недоверчиво спросила Снежная Королева.
Дед Мороз хотел было сказать, что никакой он не Кай, но почему-то в голову ему вдруг полезли воспоминания про детство, про санки и про прекрасную женщину, которую он видел, когда катался на этих самых санках. И про то, как ему захотелось в тот момент быть к ней как можно ближе. И еще что-то про плачущую Герду и бабушку.
— Ну да, Кай, — удивленно ответил Дед Мороз.
— Что же ты так долго, Кай? Вон, состариться успел, бородой какой-то зарос, — Снежная Королева не знала, то ли ей радоваться, то ли плакать, то ли просто не поверить.
— Да я все никак не мог решиться, — ответил Дед Мороз. — А потом заботы всякие, работа. Имидж нужно блюсти, опять же. Дети не обрадуются, если им подарки будет какой-то молодой дядька приносить. Им Дедушку Мороза подавай.
— Работа, — вздохнула Снежная Королева. — И что, ты ради меня ее бросишь?
— Ну, — Дед Мороз задумался о всех маленьких детях, которые будут ждать его подарков. Потом он задумался о себе и о том, сколько он времени бездарно потратил на то, чтобы лично приносить маленьким детям все эти подарки. — Во-первых, есть еще всякие Санта-Клаусы и Йоло Пуки, можно их попросить заменить. Во-вторых, работаю я только раз в год, ты же знаешь. А в-третьих, там поточный метод, и без меня обойдутся.
— Безответственный ты какой-то, Кай, — опять вздохнула Снежная Королева.
— Это да, — согласился Дед Мороз. — Столько времени жить черт-те где и черт-те как, вместо того, чтобы… — тут он почему-то опять засмущался и уставился в пол.
Снежная Королева подошла к Деду Морозу, посмотрела ему в глаза и, к своему ужасу, действительно увидела в них маленького мальчика, который очень любил кататься на санках даже в самый лютый мороз. Она сняла с Деда Мороза колпак и бороду, еще раз внимательно на него посмотрела и улыбнулась. В первый раз за последние несколько сотен лет.
Да-да, и жили они потом сами-знаете-как. Потому что рождественская сказка все-таки.
8. Сказка про старика и море
Далеко-далеко, у самого синего моря (не в том смысле, что близко очень, а в том, что синее моря во всем мире не сыщешь) жил-был старик. Старик каждый день ловил рыбу и продавал ее жителям деревни, которая рядом находилась. И не сыскать было на всем побережье вкусней рыбы, чем у того старика. Поговаривали, что он рыбу не ловит, а просто находит ту, которой жить не хочется, да и уговаривает плыть к нему в невод. А если рыба не боится и добровольно на смерть идет, там уж вкус другой совсем. Еще поговаривали, что когда-то была у старика и старуха, да только сбежала. Пошла как-то в деревню, рыбой торговать, да и сбежала с приезжим торговцем корытами. Старик после этого расстроился сильно и из ума слегка выжил. Сидит по вечерам на берегу, с морем разговаривает. Да так разговаривает, как будто море ему отвечает что-то.
У старика был маленький полуразвалившийся дом, маленький полузаросший садик и маленькая полусчастливая жизнь. Так, по крайней мере, казалось ему самому. И жить бы ему доживать свой старческий век, да только случилось в один прекрасный день вполне знаменательное событие. В деревню вернулась его старуха. Пришла к старику и сказала:
— Ну, здравствуй, дорогой, вот я и вернулась.
Старик сначала обрадовался очень, обнял свою старуху, а потом задумался о чем-то и спросил:
— А ты почему вернулась, собственно?
— Ну, как тебе сказать, — замялась старуха. — Просто спрос на корыта сильно упал, а на рыбу наоборот — вырос, вот я и решила к тебе вернуться. Да и вообще, жалко тебя стало. Вон ты как постарел. Как будто бы меня тридцать лет и три года не было. А ведь я всего пять лет назад от тебя ушла. Видно, плохо тебе без меня жилось.
Старик хотел было согласиться, что да, плохо, но неожиданно для себя самого покачал головой:
— Хорошо я жил без тебя. Очень хорошо.
Он еще раз покачал головой, вышел из домика и пошел к морю. И пока он шел, понял вдруг, что начинает опять молодеть, что радикулит уже не мучает, что зубов во рту становится больше и что старуха его уже не кажется ему чужой незнакомой женщиной, а кажется очень даже родной и весьма привлекательной. Старик поборол в себе желание вернуться в домик и пообщаться со своей старухой подольше да поближе и уселся на берегу моря, как делал каждый вечер.
80 
