26 
Адреналин мчался по венам, и пальцы летали над клавишами пишущей машинки. Впервые за эти недели слова выплескивались из головы, и она едва успевала печатать. Салли почувствовала себя ликующей и снова живой. Вдохновение придало импульс ее телу.
Внезапно она опустила руки и посмотрела на напечатанное. Зачем забавляться мемуарами? Почему бы не сочинить роман, вплетя в него собственный опыт? Она всегда хотела написать книгу, но вечно не хватало времени. Теперь времени более чем достаточно, и она чуть не расхохоталась при мысли, что на деньги Риса в оплаченное им время начнет строить новую карьеру.
Салли нетерпеливо вставила новую страницу в пишущую машинку, затем несколько минут сидела, озадаченная первой проблемой — какое имя использовать для героини? Может, оставить пока пустое место и вставить имя позже? Потом поняла, что должна придумать имя прежде, чем сможет представить характер, побудительные мотивы и физический облик своего создания. Написать книгу — это не тоже самое, что статью или репортаж. Прежде она имела дело с изложением фактов, но в беллетристике придется изобретать детали самостоятельно. За исключением первой творческой работы на курсах, она описывала только реальные события, так что все оказалось гораздо трудней, чем она воображала.
До конца дня Салли, не отрываясь, нафантазировала восемь страниц и раздраженно глянула на часы, настаивавшие, что время уходить. Она сложила драгоценные восемь страниц в папку и подхватила ее подмышку. Она еще поработает над ними дома, на собственной пишущей машинке.
Редко что-либо держало ее в таком сосредоточенном напряжении и когда Салли, наконец, улеглась спать той ночью, сюжетные ходы и сцены вертелись в сознании. Этот вызов равнялся самому опасному заданию, и она чувствовала тот же энтузиазм, тот же порыв, принимая его. Она почти возмущалась, что вынуждена попусту потратить часы на отдых, но наконец уплыла в глубокий, без сновидений сон, самый спокойный за эти недели.
Почти неделю Салли трудилась над рукописью каждую улученную минуту, забирая с собой, чтобы работать, сидя до поздней ночи и печатая, пока утомление не вынуждало идти спать. Рис не вызывал ее, и она настолько увлеклась своим проектом, что перестала ждать его звонка и каких-то действий с его стороны. Она осознавала его молчание только внешним краем сознания и не волновалась об этом. Пока он не пытается возобновить их отношения, она довольна тем, как проходит время и, судя по тому, сколько раз она замечала Корал Уильямс, входящей или покидающей здание, Рис тоже не видит смысла спешить.
Однажды днем она уже собралась уезжать, когда зазвонил телефон, удивив ее, потому что теперь это случалось редко. Поскольку Бром отсутствовал, она сама сняла трубку и услышала, как Рис голосом будто состоящим из гравия, коротко приказал:
— Салли, поднимись ко мне. У нас проблема.
Глядя на телефон после того, как он повесил трубку, Салли задалась вопросом о характере «проблемы». Он имел в виду, что у них личные проблемы — если так, она вынуждена согласиться, — или он имел в виду, что проблема у журнала? Что-то произошло, что потребовало ее персональных качеств? Рис загнан в угол и вынужден привлечь ее, либо потерять газетный материал? Она смаковала эту мысль, пока поднималась в офис Риса, гадая, как он справится с такой ситуацией.
Аманда нетерпеливо махнула в сторону кабинета Риса с возгласом: «Они тебя ждут!», и когда Салли вошла внутрь, то увидела, что Грэг тоже присутствует, беспокойно бродя по офису, в то время как Рис растянулся в своем большом кресле, положив ноги на стол; он выглядел физически расслабленным, но блеск глаз выдавал напряженную работу мысли.
Грэг повернулся, когда она вошла, и впился в нее взглядом, свирепо выпятив челюсть. Он всегда так держался, когда был расстроен, и у Салли от тревоги перехватило дыхание.
Не поздоровавшись с Рисом, она хрипло спросила Грэга:
— Что случилось? Кто-то ранен?
Два года назад один из ее самых близких друзей был убит в Южной Америке, освещая ход революции, и эта трагедия сделала ее крайне чувствительной к рискам, которым они подвергались. Она никогда не волновалась о себе, но теперь напряглась, ожидая известия, что другой репортер ранен, а, возможно, убит. Волнение отчетливо звучало в осипшем голосе, и Грэг немедленно среагировал.
— Нет, никто не пострадал, — мягко заверил он, помня тот единственный раз, когда видел ее совершенно сломленной, сообщив, что Арти Эндрикс убит.
26 
