29 
Их короткий брак позволил ей близко узнать его, и теперь она призналась в глубине души, что не забыла ни единой черты. Она помнила темный румянец на его скулах, тембр его голоса, расширенные глаза, блестящие от дикого вожделения, дошедшего до такой точки, что он овладеет ею, где бы они ни находились.
— Нет, — возразил Рис, рот жестко скривился. — Я же сказал, что никогда больше не отпущу тебя.
Салли боролась, чтобы вырваться из его объятий, но почувствовав, что он не позволит ей освободиться, с красными пятнами на щеках уставилась на него.
— Придется, — свирепо заявила она. — Я больше не хочу тебя!
— Я только что доказал, что ты ошибаешься! — хохотнул он.
— Я говорю не о сексе! Я не хочу жить с тобой. Я не хочу быть твоей женой. Я не могу помешать тебе путешествовать со мной, ты же босс, но я не буду спать с тобой.
— Не будешь? — пробормотал он. — Ты моя жена, и я хочу вернуть тебя. Юридически ты не можешь лишить меня супружеских прав.
Стальная решимость в серых глазах встревожила ее, и она шагнула от него. Потом отчаянно ухватилась за Криса, решив подбросить его имя, как щит, за которым можно спрятаться.
— Послушай, Рис, ты же взрослый человек и, конечно, должен понять, что мои симпатии…. в другом месте. Крис для меня особенный…
На его подбородке задергался небольшой мускул, и она зачарованно засмотрелась на него, забыв, что собиралась заявить. Руки Риса больно сжали ее талию, и он выдавил:
— Я уже сказал, что сделаю, если поймаю его с тобой, и я не шучу.
— Опомнись, — попросила она, безуспешно теребя его руки, чтобы ослабить болезненное давление. — Ради Бога, я же не требую, чтобы ты порвал отношения с Корал!
Странное выражение омрачило его лицо.
— Нет, не требуешь, не так ли? — медленно произнес он.
Он посмотрел вниз на нее с нарастающей угрозой, и ощутив, что бомба тикает и сейчас рванет, Салли сумела небрежно усмехнуться:
— Я никогда и не думала, что все эти годы ты жил, как монах. — Она пыталась унять его темперамент. — В любом случае, я не имею никакого права возражать.
Вместо того чтобы успокоить, ее слова, казалось, распалили его еще больше, и неловкими руками он поставил ее на ноги.
— Я не настолько современный человек свободных взглядов, — почти беззвучно произнес он, едва шевеля непослушными губами. — И не потерплю, если другой мужчина коснется тебя.
— Как собака на сене? — швырнула она ему в лицо и поморщилась от боли, потому что он сжал пальцы. — Рис, пожалуйста! Ты делаешь мне больно!
Он цветисто выругался, затем снял руки с ее талии, словно выпуская птицу, она стремительно отступила на несколько шагов, машинально потирая больное место. Пока он просто стоял, наблюдая за ней, и не предпринимал никаких усилий, чтобы нарушить упавшую между ними тишину, она решила, что лучшее, что можно сделать — просто уйти. Ей не справиться с Рисом, когда тот в ярости, он просто сотрет ее в порошок, если по-настоящему выйдет из себя, и она достаточно хорошо его знала, чтобы понять, что он на грани насилия.
Салли начала продвигаться к двери, но он внезапно переместился, встав между ней и спасительным выходом.
— Не воюй со мной, — предупредил он все тем же мягким, почти беззвучным голосом. — Ты не сможешь победить, а я не хочу причинить тебе боль. Ты моя, Салли.
Страх пронзил нервы. Она видела Риса в разном настроении, с разными причудами, но никогда прежде не замечала такой дикой ярости в глазах.
— Мне надо идти работать, — осторожно пробормотала она, наблюдая за каждым его движением.
— Ты работаешь на меня. И уйдешь тогда, когда я разрешу.
Он выплевывал слова, глядя ей в прямо глаза, и Салли не могла отвести взгляд. Так змея гипнотизирует птицу?
Она лихорадочно соображала, что бы ему сказать, чтобы отвлечь от себя, но в голову ничего не приходило, и она расправила плечи, приготовившись вылететь отсюда, если придется. Она не станет терпеть хулиганские выходки, даже от собственного мужа! Вся гордость и достоинство, которые она так кропотливо накапливала, выразились во вздернутом к нему подбородке.
— Не вынуждай меня, — ровно предупредила Салли. — Пусть ты только наполовину мужчина, каким был раньше, ты понимаешь, что я не хочу тебя.
— Через минуту захотела бы, — выпалил он жестокую истину, но она даже движением ресниц не выдала, какой удар он нанес ей этим утверждением.
29 
