55 
— Выглядит так, будто вы снова вместе, — наконец сказал он.
Салли покачала головой.
— Это то, чего он хочет.
— А ты нет?
— Он не любит меня, — печально призналась она. — Я просто вызов ему. Как я тебе и говорила, он хочет немного поиграть какое-то время. Для него не имеет значения, что попутно он уничтожит мою жизнь. Он уже разрушил мою карьеру и клянется, что поместит меня в черный список и не позволит мне найти другую работу в качестве репортера.
Крис выругался, что делал редко, и встретил удивленный пристальный взгляд Салли золотыми вспышками гнева, пылающего в темных глазах.
— Как он мог так поступить с тобой? — возмутился он.
Она сумела небрежно пожать плечами.
— По его словам, он боится, что меня убьют. И он просто не может перенести мысль о том, что я окажусь в центре какой-нибудь революции.
Но сколько раз сам Рис уезжал, чтобы сделать именно это, оставляя ее сходить с ума от беспокойства?
— Раз так, я могу его понять, — сказал Крис, криво улыбнувшись. — Признаюсь, что тоже иногда беспокоился о твоем маленьком симпатичном теле, а ведь я даже не женат на тебе.
— Но ты не собираешься бросать все ради Эми, — прямо напомнила она. — И я не откажусь от своего дела ради Риса… если у меня будет какой-то выбор. Он вредит мне, Крис. Связывает меня и душит.
— Ты его любишь.
— Пытаюсь разлюбить. Правда, пока не слишком преуспела в этом. — Потом покачала головой.
— Забудь обо мне. С Эми ситуация не изменилась?
Он понуро склонил голову на бок.
— Я все еще люблю ее. И все еще хочу жениться на ней. Но она по-прежнему не желает выходить за меня замуж, пока я не брошу заниматься репортажами, а мысль наступить на горло собственной песне и устроиться на работу с девяти до пяти заставляет просыпаться в холодном поту.
— Ты не можешь уступить? Грэг сдался, ради детей.
— Но не ради жены, — подчеркнул Крис. — Он должен был потерять ее, прежде чем оставил поле. Если бы она была жива, он, вероятно, по-прежнему упорно гонялся бы за материалом.
Это верно, и она вздохнула, отведя глаза. Требования, предъявляемые детьми, отбросить гораздо тяжелее, чем претензии взрослых, потому что дети воспринимают мир только применительно к себе и не допускают, что потребности родителей могут быть столь же важны для тех, как их собственные. Они безо всяких угрызений совести ясно выказывают свои нужды, требуя заботы, в то время как взрослые по различным причинам воздерживаются от чрезмерных категоричных притязаний, зная, что им никто ничего не должен, значит, нечего и приставать. Когда она попросила — точнее потребовала — чтобы Рис поменял работу и находился рядом с ней, то не получила ровным счетом ничего. Рис однозначно дал понять, что ее счастье не его забота. У него есть собственная жизнь, которую он и собирается прожить. Поэтому она не могла предложить Крису никакой надежды, никакого решения, так и не найдя его для себя. Что бы они ни предприняли — результатом будет страдание.
— Я хочу уехать, — сказала Салли вслух, затем в ужасе посмотрела на него, потому что не собиралась объявлять о своих намерениях.
Крис поймал ее взгляд и махнул рукой.
— Забудь. Дальше меня это не пойдет, — заверил он. — О чем-то подобном я уже подумал. У тебя есть мужество, чтобы сделать то, что ты должна сделать, независимо от того, как это мучительно. Ты отсекаешь свой проигрыш. Жаль, что я не могу.
— Когда будешь готов, сможешь. Не забудь, у меня было семь лет, чтобы привыкнуть к жизни без него.
Она слегка улыбнулась.
— Я даже убедила себя, что между нами все кончено. Рису не потребовалось много времени, чтобы разрушить этот миф.
Крис посмотрел на нее, будто на самом деле не видел, самоуглубленным пустым взглядом, словно возводя стены внутри себя. Он пострадал так же, как она когда-то. Нет ничего более разрушительного для чувства собственного достоинства, чем услышать от любимого человека: «Ты должна измениться», — маленькая коварная фраза, которая на самом деле означает: «Я не люблю тебя такой, как ты есть. Ты недостаточно хороша». Бывает и более глубокая боль, и более сильная, и все-таки особенно больно от такого злобного укуса. Теперь она понимала это слишком хорошо и поклялась, что никогда не попросит кого-то стать другим. А Риса ранили ее настойчивые требования, чтобы он переменился? Она попыталась представить картину смущенного страдающего Риса и потерпела сокрушительную неудачу. У него характер как нержавеющая сталь, он никогда не сомневается, никогда не позволяет себе быть уязвимым. Он стряхнул ее цепляющиеся руки как паутину, и пошел своей дорогой.
55 
