Особенно,... 
45 
— Небольшая размолвка? — спросил он с очевидным весельем в голосе.
— Нет, наши пути действительно мирно разошлись. Он меня назвал шлюхой и заявил, что я недостаточно хороша для того, чтобы он женился на мне, и я ушла, — хладнокровно объяснила она.
— Боже мой! — Чарльз произнёс что-то себе под нос, а потом быстро спросил: — Ты в порядке, Джессика? Ты уверена, что должна мчаться в Корнуолл прямо сейчас? Дай себе время, чтобы успокоиться.
— Я очень спокойна, — ответила она, и это было правдой. — Мне нужен отпуск, и я беру его. Ты знаешь, где меня найти, если появится что-то срочное, но в любом ином случае я не собираюсь видеться с тобой в течение нескольких недель.
— Очень хорошо. Джессика, дорогая, ты уверена?
— Разумеется. Я в полном порядке. Не беспокойся, Чарльз. Я забираю с собой Саманту и щенков. В Корнуолле они с удовольствием порезвятся.
Повесив трубку, она убедилась, что всё в доме выключено, взяла сумку и вышла, тщательно заперев за собой дверь. Её багаж находился уже в автомобиле, также как Саманта и её копошащееся неутомимое семейство, путешествующее в большой коробке.
Отдых в Корнуолле пойдёт ей на пользу, поможет забыть Николаса Константиноса. Она отделалась малой кровью и, к счастью, сумела уйти, сохранив чувство собственного достоинства. По крайней мере, не позволила ему понять, насколько она была разбита.
Проворачивая в уме всё снова и снова в течение долгой дороги в Корнуолл, она задавалась вопросом, не знала ли она с самого начала наверняка, чт? Николас думает о ней. Иначе, почему она упомянула о браке в такой момент, когда Николас, занимаясь с ней любовью, был уже на пределе, готовый окончательно овладеть ею? Не понимала ли она на подсознательном уровне, что он не позволит ей думать, что, обольстив её, намеревается жениться?
Она была рада, что не открыла ему тот факт, что до сих пор оставалась девственницей, — он бы рассмеялся ей в лицо. Она могла доказать это ему. Без сомнения, он потребовал бы доказательств, но она слишком горда. Почему она должна что-то ему доказывать? Она любила Роберта, и он любил её, и она не станет извиняться за их брак. Как-нибудь она забудет Николаса Константиноса, сотрёт память о нём. Она не позволит воспоминаниям о нём разрушить свою жизнь!
Глава 7
В течение шести недель Джессика детально изучала газеты в поисках любого, даже самого маленького сообщения о том, что Николас вернулся в Грецию. Несколько раз его имя упоминалось, но речь всегда шла о том, что он полетел в то или иное место на очередное совещание, а днём позже она читала, что он возвратился в Лондон. Почему он оставался в Англии? Прежде он никогда не задерживался здесь так надолго, всегда возвращаясь на свой остров при первой же возможности. Она никак не связывалась с Чарльзом, и потому не могла получить от него ни малейшей информации — не той, которую черпала из газет. «Я ничего не хочу знать о Николасе», — отчаянно твердила она себе снова и снова, но боль в сердце не утихала, заставляя её ночь за ночью лежать до рассвета с открытыми глазами, и превращала любую еду во рту в горечь.
Она быстро худела, её и без того тоненькая фигурка становилась совсем хрупкой. «Вместо выздоровления я рискую превратиться в символ упадка викторианской эпохи», — насмешливо подтрунивала она над собой, но никакие усилия не могли заставить её проглотить более одного-двух кусочков какой-либо еды.
Долгие прогулки с Самантой и её резвящимися щенками, которых она брала для компании, утомляли, но не доводили до изнеможения, в котором она нуждалась, чтобы, наконец, поспать. Вскоре она начала испытывать такое чувство, будто её окружают призраки. Всё напоминало ей о Николасе, хотя ничего не было в точности таким, ведь он находился в Лондоне. Она слышала его голос и вспоминала его жадные поцелуи, его неистовое чувство собственности. Возможно, он не любил её, но, безусловно, хотел и был весьма откровенен в своём желании.
Неужели он ожидал, что она вернётся к нему? Было ли это причиной тому, что он всё ещё оставался в Лондоне? Мысль эта опьяняла, но Джессика понимала, что на самом деле ничего не изменилось. Он либо примет её на своих условиях, либо не примет вообще.
И она по-прежнему продолжала оставаться в своём загородном доме, спускаясь каждый день вниз на пляж, где отдыхающие — и взрослые, и дети — затевали возню и неистово радовались при виде пяти толстеньких прыгающих щенков. Тех уже отняли от матери, и, помня о том, как быстро они растут, Джессика отдала их, одного за другим, восхищённым детям. Теперь с ней оставалась только Саманта, и дни тянулись бесконечно долго.
45 
