30 
И в ответ, синхронно с моим, раздался другой, не менее испуганный женский крик, сопровождающийся грохотом упавшего тяжелого предмета и звоном запрыгавших вниз по ступенькам каких-то шестереночек, колесиков и дисков.
– Сеньор-ра! – женский визг оборвался сердитым окриком, который привел меня в чувство, подобно хорошей пощечине. Замолчав, я подняла глаза и увидела стоявшую несколькими ступенями выше Розу с грозно сдвинутыми бровями и поджатыми губами. Не дав мне опомниться, домработница что-то закричала, сопровождая свою гневную речь активной жестикуляцией. Распаляясь, она голосила все громче и громче, тогда как я, не понимающая из ее быстрой, как стрельба пулемета, речи ни слова, запоздала со своим вступлением и какое-то время слушала женщину молча, растерянно хлопая глазами и непонимающе переводя взгляд со все еще катившихся по ступеням с жалобным звоном шестеренок на какие-то деревянные дощечки, которые домработница без излишних церемоний пнула к моим ногам.
– Роза, что это?!
Я наклонилась, подняла одну из дощечек и какую-то детальку. Пусть и с опозданием, но стала вырисовываться более-менее понятная для меня картина. Роза разбила эту шкатулку… нет, пожалуй, не шкатулку, а часы, напуганная моим неожиданным криком. И теперь вешает вину за угробленные часы на меня. Черта с два! По вине этих часиков я плохо спала несколько ночей, минуту назад чуть не получила разрыв сердца от страха, услышав вновь их музыку, на этот раз в контексте слухов о «проклятости дома». Не знаю, видимо, от пережитого страха, мои мысли засуетились в сумасшедшей панике и выстроились в нелепую комбинацию, что это именно Роза с каким-то злодейским умыслом специально заводила где-то спрятанные часы, чтобы они своей музыкой будили меня по ночам.
– Роза, где ты взяла эти часы?! – закричала я в ответ в попытке перекричать разбушевавшуюся домработницу. Удивительно, она оборвала себя на полуслове и замолчала, вытаращив на меня и без того большие и выпуклые глаза. Пауза затянулась, и я, потеряв терпение, сорвалась на истеричный визг:
– Зачем ты это делала?! Зачем?! Говори, дура!
Конечно, русский, на который я невольно перешла, ей понятен не был, но интонации она прочитала безошибочно и, подбоченясь, вновь ринулась в словесную атаку. Я не отставала, выплескивая на домработницу все свои пережитые страхи, где-то в глубине души, однако, понимая, что женщина совершенно не виновна в моих страхах и просто по стечению обстоятельств попалась мне, что называется, под руку. Так же как и я – ей. Мы, просто воспользовавшись таким поводом, как разбитые часы, выплескивали друг на друга сдерживаемые ранее эмоции. Роза, невзлюбившая меня с самого начала, не могла открыто заявить о своей неприязни ко мне, сейчас ухватилась за возможность вылить на меня ушат словесных помоев, а я, тоже крича в ее адрес отнюдь не нежные слова, избавлялась от пережитого страха.
– Даша, Дашенька, что тут у вас происходит? – неожиданно в нашу горячую словесную баталию, проходящую на двух языках, вклинился удивленный и растерянный голос. Мы разом смолкли, и я, оглянувшись, увидела Любовь Федоровну с книгами в одной руке и мотоциклетным шлемом – в другой. За ее спиной маячил Антонио, который вообще-то должен был бы вернуться домой к вечеру, не раньше. Но, видимо, сегодня закончил все свои дела досрочно.
– Что слючилось, кариньо?
Мы с Розой переглянулись и одновременно заговорили, каждая жалуясь на своем языке. Что говорила, обращаясь целенаправленно к моему мужу и игнорируя учительницу, Роза, понятно мне не было. Я же выбрала своим «адвокатом» Любовь Федоровну:
– Эти часы! С музыкой! Они не давали мне по ночам спать! Будили и пугали! А Антонио говорил, что нет никакой музыки, она мне слышится. Я не знала, что и думать! Понимаете?!
– Понимаю, деточка, успокойся, успокойся.
– Антонио, видишь, не слышалась мне эта музыка, не слышалась!
– Я не понимаю, Даш-ша… – повернулся ко мне муж. – Что ты сказаль?
– Часы! Вот они! – ткнула я пальцем на обломки часового корпуса и, перехватив колючий взгляд домработницы, нервно спросила, обращаясь уже к Любови Федоровне: – Что говорит Роза? Что она говорит моему мужу?
– Роза говорит, что собиралась отнести часы вниз, чтобы вытереть с них пыль. Но когда спускалась с ними по лестнице, услышала дикий крик, от неожиданности выронила их и разбила. Она говорит, что ты, Даша, закричала первая и так громко, что сильно напугала ее.
30 
