Особенно,... 
72 
Шесть теней повернулись к седьмой:
— Ты отпустил его. Зачем?
— Это не моя война! Пусть джинн живет!
— Мы убьем тебя! Ты не с нами!
— Невозможно убить того, кто уже мертв. И опустошить того, кто пуст, — отвечала седьмая тень.
Варвара поняла, что она единственная сохранила оттенки прежнего голоса. Другие шуршали как бумага.
Седьмая тень подплыла к Варваре. Та увидела неясный контур наклоненного к ней лица.
— Пошли! Все решится сегодня!
Тени окружили Варвару. Она поднялась, опираясь о загривок Добряка. Она вымокла. Ей было холодно. Мышцы напрягались до дрожи.
— Я никуда не пойду! — крикнула она, добавив несколько слов, которые фольклористки-второкурсницы, краснея, записывают в тетрадки по дальним деревням.
— Пойдешь! Мы заставим! Твой эйдос нам не помешает!
К ней разом протянулись шесть рук. Они вели из разных мест, но собирались в одну кисть. И кисть эта сжимала отрубленное белое крыло. Засохшая кровь на нем казалась бурой. Она сделала шаг и упала от боли. Ей стали приходить страшные, холодные мысли. Они наполняли ее и оставались внутри. Повеситься, выпить чей-то глаз, захохотать, порвать на себе одежду, грызть и кусать стекло, поднять тесак и ударить им Добряка прямо по узкой, самой любимой белой полосе на голове… Сотни мерзких мыслей.
Варвара оперлась руками о пол и, стоя на четвереньках, стала раскачиваться с рычанием и хохотом. Она не знала, что это атака лишенца. Она думала, это все ее собственное,
— Назад! Вы ее убъете! — крикнула седьмая тень.
— Она умрет сама! Она не умеет защищаться! Не знает, где искать помощь! Она наша, — ответили шесть теней.
Их голоса звучали у Варвары в голове, путаясь со страшными образами и дикими желаниями.
— Я не отдам, ее вам! Прежде я хочу услышать ответ Арея!
— Ты нам не помешаешь! Нас больше! У нас крыло валькирии!
— Могу помешать! Я уйду в Тартар, и вы уйдете со мной. Мы одно целое. Назад!
Шесть теней зашипели и спутались в клубок вокруг одной. Варвара посмотрела на свою руку, не понимая, что в ней. В ладони был осколок кирпича, который она зачем-то кусала и оцарапала губы.
Варвара встала и пошла, опираясь о Добряка. За ней, едва различимая, текла седьмая тень, а после, слитые вместе и более плотные, еще шесть…
* * *
Триста пятьдесят… триста пятьдесят один…
Варвара шла и считала шаги. Когда считаешь, не так больно. Еще, когда считаешь, можно ни о чем не думать. Но все же не думать она не могла. Интересно, догадывается ли кто-то, что она идет под невидимым конвоем призрака и всякий раз, когда пытается сделать шаг не туда, ее пронзает нечеловеческая боль?
Триста девяносто восемь… триста девяносто девять…
Тени следовали за ней. Оборачиваться было запрещено — за это жалили болью. Скосив глаза в витрину, Варвара сумела разглядеть за своей спиной нечеткую тень, которую больше, кроме нее, никто не видел. Люди расступались. Пугались страшного, грязного, застывшего лица Варвары. Один Добряк остался рядом. Надежный, долговязый, похожий на тощего пони Добряк.
— Наркоманка! Убивать таких надо! — прошипел кто-то из прохожих.
Добряк зарычал и щелкнул зубами, располосовав штанину или, может, чулок. Слов он не понимал, зато понимал интонации.
Варвара споткнулась. Лишенцу это не понравилось, и ее пронзила раскаленная игла. Кажется, Варвара потеряла сознание, но на мгновение. Она даже не упала, только мотнулась вперед. Все же Варвара сбилась со счета и стала считать заново.
Один… два…
Она не сделала еще третьего шага, а в сознании у Варвары уже ясно прозвучала мысль. Ее собственная.
«А ведь я веду их к Арею! Я его предаю!»
Мысль эта, догнавшая ее, была так ужасна, что Варвара даже попыталась остановиться, но, вывернутая наизнанку болью, послушно продолжала переставлять ноги. Мимо, выпущенное светофором, пронеслось стадо автомобилей. Варвара проводила его взглядом.
«Ах так! Ну ладно! Я брошусь под машину, и они ничего не получат. Главное, чтобы Добряк не бросился за мной», — подумала она.
С точки зрения любого ханжи, Варвара была человеком, свободным от образования. В школе она училась урывками и знания получала только те, от которых не удавалось увильнуть. Но все же была и у нее слабость — картины. Человек, которому снятся цветные сны, не может их не любить, а Варваре еще и повезло с учительницей по изо, тихой старушкой, которая целый год дважды в неделю приглашала ее домой, кормила, заставляла мыться, учила рисовать и показывала репродукции. Потом старушка заболела, дети куда-то увезли ее, на чем художественное образование Варвары завершилось.
72 
