очень нудно 
120 
– Но у вас все же кое-что осталось, – осторожно произнесла Лаура. – Некий драгоценный предмет, который мы добывали с таким трудом...
– Орден Золотого руна, который я мечтал вернуть королю! Да, он по-прежнему у меня. Но, допуская даже, что я намерен его продать, я не могу этого сделать, не разобрав его на части. Придется вынуть камни и попытаться их продать в Лондоне или Амстердаме.
– А во Франции это невозможно?
– Здесь слишком велик риск быть обвиненным в краже драгоценностей королевской семьи. Это же относится и к «Регенту» – большому розовому бриллианту. Его нашли в груде строительного мусора на Елисейских Полях. Воры предпочли от него избавиться, не имея возможности вывезти камень в Англию или Голландию.
– А почему этого не могу сделать я? – поинтересовалась Лаура. – Я американка, не забывайте, и в этом качестве пользуюсь особым статусом, позволяющим мне путешествовать. Женщине легко спрятать драгоценный камень, даже такой необычный.
– Но вам не удастся столь же легко спрятать ту кучу золота, которое вам за него дадут и которое придется тайно ввозить в страну. Для этого потребуется организовать настоящую экспедицию, а у нас мало времени. Через две недели Конвент вынесет свой вердикт.
– Возможно, он не будет столь катастрофическим, – с надеждой предположил Дево. – Конвент заседает под постоянным давлением, но ведь есть еще парижане, люди, которые не согласны и заявляют об этом. Знаете ли вы о том, что шесть дней назад торговки с рынка «Чрево Парижа» принесли Тарже, который отказался защищать короля, пучок розог, зато Тронше они передали цветы, а Малербу – лавровый венок?
– Мишель прав, – добавил Питу. – Спустя два дня после этого у Тальма собрались умеренные депутаты и несколько красивых актрис. Туда же со своей обычной бесцеремонностью явились и Марат с подружкой. Тальма выкинул его вон, а одна из актрис даже зажгла благовония, чтобы очистить воздух, и удостоилась аплодисментов собравшихся. Нет, барон, дело, вероятно, еще не проиграно, и мы неодиноки в своей борьбе за короля!
Де Бац обдумал услышанное.
– То, что вы говорите, несколько успокаивает. Я видел совсем другое в эти последние несколько дней. Все-таки следует опасаться этих бесноватых из Конвента и тех хищников, что их сопровождают повсюду, сея страх и панику...
– Учитывая нынешнее положение дел, что вы предлагаете, барон? – спросил Питу.
– Продолжать делать то, что мы делали все это время, но теперь в открытую. Мы с моим другом Лали вычислили некоторых депутатов, которых возможно купить даже при помощи ассигнаций или переводных векселей. Я еще не потерял репутацию удачливого финансиста, и этим надо пользоваться. И еще – 31 декабря мы встретим Новый год с нашими самыми верными друзьями. У нас будет праздник, которые так славно умеет устраивать наша дорогая Гранмезон. Мы воспользуемся этим, чтобы обсудить возможную систему связи на случай крайних обстоятельств.
– Вы их предвидите? – заволновался Дево.
– Более того, я не сомневаюсь, что они осмелятся приговорить короля к смерти.
– А как вы поступите с орденом Золотого руна? – спросила Мари.
– Если представится возможность, мы им воспользуемся наилучшим образом. Поверьте мне, я знаю ему цену и думаю не только о том, чтобы вручить его королю Людовику. И я не забуду о вашем предложении, Лаура. Благодарю вас!
Молодая женщина ответила улыбкой и присела в изящном реверансе:
– К вашим услугам, господин барон. И к услугам их величеств... Да хранит их господь! – добавила она и перекрестилась. Все перекрестились следом за ней. Потом они перешли к столу. Несмотря на присутствие двух нарядно одетых женщин – одна в белом атласном платье, другая в атласном платье цвета слоновой кости, – несмотря на их очарование и попытки развеять мрачную атмосферу, этот сочельник стал самым печальным. Он ничем не был похож на сочельники прошлых лет, когда отовсюду в морозной ночи раздавался звон колоколов, призывающий верующих к полуночной мессе. А после мессы все пировали до утра. А теперь это был всего лишь ужин в компании друзей, и все думали только об узниках старой башни в Тампле, пребывающих под строгим надзором безжалостной стражи; о двух женщинах и двух детях, которые не могли больше обнять и поцеловать того, чья жизнь им была бесконечна дорога; об одиноком низвергнутом монархе, которому день за днем приходилось выслушивать нелепые, часто просто смехотворные и всегда унизительные обвинения.
120 
