очень нудно 
136 
– Да... Да... Корабли остались, но только...
– Но что? Ты думаешь, она побоится мне помочь? Не думаю, что ее может что-либо остановить! Я знаю, насколько она сильная и отважная женщина, если ей чего и не хватает, так это нежности.
– Это, конечно, все так, только вы никак не можете к ней пойти, мадемуазель Анна-Лаура.
– Почему? Она не больна, я полагаю?
– Нет... Нет-нет, ваша мать здорова, но ваше появление вызовет такой скандал, что это ее убьет.
– Скандал? Убьет ее? Что ты хочешь этим сказать?
Девушке было явно не по себе. Она никак не могла решиться. Она смотрела на свою молодую хозяйку остановившимся взглядом и мелко дрожала. Питу заставил ее выпить еще немного сидра.
– Давайте, – подбодрил он ее, – говорите, что случилось! Должны же мы в конце концов узнать правду!
– О да! Видите ли... Надо вам сказать, что восемь дней назад госпожа снова вышла замуж.
– Снова вышла замуж? Моя мать?!
– Ой, знаете, она так изменилась! Помолодела даже. И такая веселая, какой ее никогда прежде и не видели...
– Что вы хотите этим сказать? – перебил ее излияния Питу. – Что она влюблена?
– Во всяком случае, госпожа выглядит влюбленной. Ох, мадемуазель Анна-Лаура, это ужасно, но вы должны уехать... И оставаться мертвой еще долгое, долгое время...
– Вы соображаете, что вы говорите? – рявкнул Питу. Он начинал выходить из себя.
– Конечно, соображаю! Мадемуазель Анна-Лаура должна знать, что, если она все-таки захочет войти в дом и увидеться с матерью, весьма вероятно, что долго она не проживет.
– Кто не проживет? Почему? Объясните все наконец! – воскликнула Лаура, охваченная странным предчувствием. – За кого моя мать вышла замуж?
– Ну... В общем, за вашего вдовца... Господина маркиза де Понталека, – ответила девушка, опуская глаза.
Забыв обо всем, Питу принялся ругаться на чем свет стоит, но Лаура уже встала. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на служанку, ерзавшую в замешательстве на стуле:
– Ну-ка повтори, что ты сказала! За кого она вышла замуж?
Вместо ответа Бина низко опустила голову, не смея больше смотреть в огромные, черные, горящие гневом глаза. Не говоря больше ни слова, Лаура выбежала из таверны. Швырнув ассигнацию на стол, Питу бросился за ней. Такого финала он не мог и вообразить...
Сен-Манде, сентябрь 1999 года
От автора
Героем этого романа стал реальный человек, оставивший свой след в истории, но мало известный потомкам. Я лишь добавила в его жизнь немного приключений и дала ему в спутницы женщину, чей образ рожден моим воображением.
О Великой Французской революции известно многое. Но неизвестной осталась тайная, но ожесточенная борьба, которую вели между собой роялисты. Те, кто остался приверженцем короля Людовика XVI и маленького Людовика XVII, выступали против сторонников принцев – графа Прованского и графа д'Артуа. Эта книга стала данью памяти тому, кто возглавил сторонников Людовика XVI, самому загадочному и самому привлекательному из них – Жану, барону де Бацу, чью историю жизни я исследую уже давно. Он был гасконцем и принадлежал к одной из ветвей семьи, что и легендарный д'Артаньян. Как и его предок, у барона был только один хозяин – король, которого он искренне уважал и любил. Как и д'Артаньян, барон де Бац искусно владел шпагой и пистолетом, но против Конвента он применил самое древнее и в то же время самое современное оружие – подкуп.
Эта книга стала и данью памяти монарху, которого принято и считается хорошим тоном чернить и высмеивать, как это делали завсегдатаи Трианона. Людовик XVI был одним из самых добросердечных королей Франции. Человек науки – он был, вероятно, лучшим географом своего королевства. Людовик XVI не был создан для управления государством. Он не захотел пролить кровь своего народа и предпочел мученическую смерть. Не склонный к разврату, не имевший ни пороков, ни фаворитов, глубоко верующий христианин, он был виноват лишь в одном. Людовик XVI слишком любил свою жену. Он отменил пытки, хотел на месте Бастилии разбить сад, помог английской колонии стать Соединенными Штатами и расплатился за грехи не только своего деда Людовика XV, но и за грехи своего прапрадеда Людовика XIV. Величием своей смерти – это понимаешь, когда читаешь его завещание, – он заслужил скромное место рядом с Людовиком Святым. Но у церкви свое понимание святости...
136 
