очень нудно 
11 
В ходе путешествия Елизавета, возможно, впервые испытала удовольствие от своей роли государыни. Ей понравился чешский народ, и она почувствовала, что и он испытывает по отношению к ней чувство обожания. А кроме того, она постоянно находилась рядом со своим дорогим мужем, вдали от Софии, — предвкушение рая. Увы, путешествие кончилось, надо возвращаться в Лаксенбург, причем одной — Франц Иосиф задержался из—за военных маневров в Богемии. Но Сисси в последние дни испытывала от путешествия меньше удовольствия — только усталость и смутное отвращение…
Это означало, естественно, то, чего все ожидали: 29 июня эрцгерцогиня София сообщила сыну в письме, что императрица ждет счастливого события. Но, оставаясь верной своим принципам, воспользовалась случаем, чтобы порекомендовать императору «поберечь» в ближайшие недели юную супругу. Что касается последней, то и ей надо бы изменить образ жизни. «Полагаю, — писала совершенно серьезно София, — что ей не надо бы столько времени заниматься своими попугаями: если женщина в течение первых месяцев слишком долго смотрит на животных, возникает опасность, что дети будут на них похожи. Ей лучше смотреть в зеркало и глядеть на тебя. На таком созерцании я и буду всегда настаивать…»
Все те же благие намерения. Этими благими намерениями София, сама того не подозревая, мостила для невестки дорогу в маленький ад повседневной жизни! 5 марта 1855 года Сисси родила девочку и согласилась, без энтузиазма, дать ей имя эрцгерцогини, ставшей крестной матерью младенца, Как будто ей не хватало одной Софии!
Увы, по мере того как шло время, вначале не очень глубокая пропасть, что разделяла эрцгерцогиню и ее невестку, становилась все глубже и вскоре превратилась в бездну — преодолеть ее оказалось невозможно.
Взгляды обеих женщин на то, какой должна быть императрица Австрийская, очень различались — Сисси хотелось, вероятно, быть только женой и матерью, и она демонстрировала опасную склонность к свободе, несовместимой с ее положением. Однако ей пришлось смириться с тем, что ее детей, а их у нее было четверо, сразу после рождения забирали в апартаменты бабушки. И только последняя дочь, по имени Мария—Валерия, осталась при Елизавете — в результате утомительной борьбы, которая породила в душе молодой женщины, ставшей очень нервной, настоящую ненависть к той, кого она считала своей личной Немезидой.
Мало—помалу у Сисси, чье состояние здоровья потребовало пребывания на острове Мадейра, появился вкус к путешествиям — невинный грех ее отца герцога Макса. Прикованный к своему императорскому рабочему столу, Франц Иосиф очень от этого страдал, но потом потихоньку смирился и довольствовался теми восхитительными моментами, когда его любимая Елизавета соглашалась остаться на какое—то время а дом с ним. Она к тому времени стала таи замечательной, такой соблазнительной женщиной, что ее очарование поражало всех от мала до велика, кому выпало счастье к ней приблизиться.
Возможно, она слишком хорошо это поняла и впоследствии даже злоупотребляла этим. Но как много встречалось мужчин, не претендовавших на большее, чем обожание.
СИССИ И ШАХ ИРАНА
Никогда еще Вена не испытывала подобного возбуждения, не видела таких толп народа, как в тот прекрасный сезон 1873 года. Никогда еще австрийским монархам не приходилось подвергаться столь тяжелым испытаниям, особенно Елизавете, чувствующей перед протоколом и официальными празднествами священный ужас, а по отношению к толпе — страх, от которого так и не избавилась. Однако прежде не была она так красива, не привлекала такое восхищение и любопытство публики. И в жизни не приходилось ей так долго выполнять «представительские» функции…
Все началось 20 апреля, со свадьбы ее старшей дочери Жизели и ее двоюродного брата принца Леопольда Баварского. Получился большой праздник — молодые люди женились по любви. Помолвленные больше года, молодые люди с большим трудом прождали год, навязанный им Елизаветой, которая считала, основываясь на личном опыте, что в шестнадцать лет дочь еще не созрела для замужества.
Новобрачная, полная очарования в короне и под вуалью, естественно, привлекала взоры присутствовавших на церемонии, но намного чаще все смотрели на ее мать. Ослепительно красивая, в расшитом серебром платье, с великолепными рыжеватого оттенка волосами, увенчанными бриллиантовой диадемой, молодая женщина, ей было тридцать пять, вовсе не походила на мать невесты. И только слезы, появившиеся у нее на глазах в тот момент, когда юная принцесса произнесла традиционное «да», на какое—то время выдали ее материнские чувства.
11 
