очень нудно 
11 
— Ну вот видите! Но как бы там ни было, сейчас королевский двор путешествует по дорогам наших восточных провинций. Когда он вернется, будет видно...
Королевский двор вернулся, и Версаль ожил. Но ненадолго! Смерть королевы погрузила его в траур, а король укрылся сначала в Сен-Клу, а потом в Фонтенбло. Мадемуазель Леони решила отправиться в Сен-Дени на похороны королевы. Сосед горячо одобрил ее желание и даже предложил отвезти ее туда в своей карете.
— Шарлотта обязательно там будет. Все фрейлины обязаны проводить в последний путь свою госпожу. А после похорон мы постараемся улучить минутку и с ней поговорить.
На их беду, народу собралось очень много, и мадемуазель Леони поняла, что приблизиться к придворным дамам ей не удастся. Однако господин Исидор, обретший вместе с богатством и отвагу, быстренько разыскал ризничего этой церкви, и тот за золотую монету провел их через служебные помещения в исповедальню, откуда они пусть и в страшной тесноте, но могли разглядеть всех дам, которые их интересовали. Рядом с исповедальней как раз сидели герцогиня де Креки, вторая статс-дама королевы, и маркиза де Монтеспан, первая статс-дама и казначейша покойной. Началась панихида, и мадемуазель Леони убедилась, что Его величества короля на ней нет. Но нет и Шарлотты!
Тем не менее им пришлось досидеть до конца долгой и пышной церемонии, которая никак не могла закончиться из-за торжественной проповеди Боссюэ. Было жарко, как в печке, мучительно было находиться в тесноте даже таким сухоньким и невысоким людям, как Леони и Исидор. Но они все-таки как-то пристроились в исповедальне: мадемуазель на узенькой лавочке, а господин Исидор на полу.
Когда наконец гроб опустили в крипту и герольдмейстер провозгласил: «Королева скончалась! Королева скончалась! Королева скончалась! Молитесь за ее душу!», присутствующие, следуя установленному порядку, стали расходиться, однако не без некоторой сутолоки — господа и дамы торопились отыскать свои кареты, чтобы отправиться поужинать.
Наши дорогие заговорщики тоже покинули свой укромный уголок, потирая колени и затекшие поясницы. Мадемуазель Леони была чернее тучи: неподобающее отсутствие Людовика на похоронах супруги и непонятное исчезновение молодой женщины, которая из одной только благодарности должна была бы до последней минуты оставаться со своей госпожой, пробудили в ее душе самые черные подозрения. Неужели Альбан прав, а ревность впервые и жизни оказалась прозорливой? Что, если счастливая пара вкушает плоды счастливой любви под узорной семью Фонтенбло?
— Это не только немыслимо, но и неприлично! — подвела она вслух итог своим размышлениям.
— Мы с вами мыслим совершенно одинаково, просто слово в слово! — мягко присоединился к ней господин Исидор. — Даже если кажется святотатством воображать Его величество и нашу дорогую девочку резвящимися в тот миг, когда королеву предают земле, ничего другого мы вообразить с вами не можем. Вся королевская семья была сегодня здесь: дофин и дофина, брат короля с супругой, сестра короля, все принцы, все принцессы, даже все бывшие любовницы во главе с маркизой де Монтеспан, я уж не говорю о чиновниках и придворных... Университетские профессора и те пришли! О чем тут можно говорить!
— Погодите! — прервала его Леони. — Дайте мне минутку подумать!
— О чем, бог мой?
— Подождите, прошу вас.
Исидор замолчал, и они направились к карете, как вдруг мадемуазель Леони остановилась посреди улицы.
— Я знаю, кого еще не было на похоронах.
— Кого же?
— Мадам де Ментенон — вот кого! Я жила в Сен-Жермене достаточно долго, много раз видела ее и хорошо запомнила. И говорю совершенно определенно: по своему положению она должна была находиться среди придворных дофины, как-никак являясь ее статс-дамой, но она... отсутствовала!
— Разумеется, она должна была быть здесь, но мне было бы любопытно узнать, что вы об этом думаете. Если они обе в Фонтенбло, то скажу вам честно, мне трудно поверить, что Его величество, слушая благонравные поучения одной, не посягает на добродетель второй.
Мадемуазель Леони покраснела от гнева.
— Извольте замолчать! Честь молодой женщины не предмет для шуток!
— Но я не шучу, я пытаюсь разобраться в ситуации.
— Я тоже пытаюсь, но, быть может, у нас обоих разыгралось воображение? Ментенон — дама не первой молодости и могла просто-напросто заболеть. Стоит нестерпимая жара, и в воздухе явно пахнет грозой...
11 
