69 
– Я же говорил, что вы бывший гусар, – сказал Батлер, возвращаясь на исходную позицию.
– Интересно, где это вы научились орудовать шпагой, как саблей? – поинтересовался Дюшан, спокойный, как на параде.
– Беря суда на абордаж! Я моряк, а не салонная погремушка.
– Вы несете чушь. К бою, не тратьте ваше дыхание!
– Благодарю вас, мэтр!
И он снова бросился в атаку с такой яростью, что сердце Гортензии сжалось. Было ясно, что это не обычная светская дуэль. Батлер был одержим желанием убить. То же можно было сказать и про Дюшана. Но если кто-нибудь умрет из-за нее, она будет терзаться всю оставшуюся жизнь.
Секунданты тоже поняли это. Сквозь бряцание клинков послышался суровый голос Дегерфельда:
– Напоминаю вам, господа, что дуэль будет прекращена при первой же крови! Речь не шла о поединке до конца!
– Этот господин, очевидно, хочет меня убить, – бросил Дюшан. – А я этого не позволю, мы не на уроке. Это дуэль.
В свою очередь он бросился в атаку. Нападая на Батлера, он дюжину раз рисковал своей жизнью, прежде чем противник отступил. Пытаясь увернуться от удара, судовладелец наступил на какой-то камешек или мерзлый комок земли и чуть не упал. Хотя ему и удалось удержаться на ногах, это несколько нарушило его игру. Он вдруг стал чуть менее ловким, сам заметил это, но только еще больше разозлился. Дюшан тоже понял это: чем больше нервничал Батлер, тем спокойнее он становился. И случилось то, что должно было случиться. После нескольких быстрых выпадов клинок Дюшана вонзился в грудь противника. Тот упал. Дюшан отступил, опустив шпагу. Несколько капель крови обагрили снег. Дегерфельд подбежал к упавшему и опустился на одно колено, осматривая рану. Женщины присоединились к нему.
– Он мертв? – спросила Фелисия.
– Нет, но рана, по-видимому, серьезная. Его надо перенести…
– Надо отнести его ко мне в дом, – сказала Мария Липона. – Мой дорогой Траутхейм, будьте добры, найдите мою карету и моих людей. Пошлите одного из них за врачом.
Батлера приподняли, накинули ему на плечи плащ. Дегерфельд наложил первую повязку: материалом для нее послужил наспех оторванный кусок юбки Гортензии. Она была готова расплакаться.
– Если он умрет, то по моей вине…
– Нет, – поправила ее Фелисия. – Это целиком его вина. Он сам этого добивался. Одному богу известно, что он еще замышлял! – Она вдруг замолчала, потом воскликнула: – О господи! Мы совсем забыли о Мармоне! Он вряд ли заметил, что произошло, и сейчас, наверное, спрашивает себя, куда мы подевались. Ведь это он привез нас на бал!
– Я предупрежу его, – ответил Дюшан. – Он может быть нам полезен, у него есть связи в посольстве Франции. Сказать ему, чтобы он присоединился к вам у графини Липона?
– Говорите, что хотите! – весело ответила та. – Сегодня я готова принять самого дьявола, не только этого ужасного герцога Рагузского!
Спустя полчаса Патрика Батлера уложили в постель в одной из комнат дворца графини. Доктор осматривал его рану, с ним был Дегерфельд. Остальные свидетели дуэли ждали в библиотеке, к ним присоединились Мармон и Дюшан. Они пытались согреться кофе и грогом, ожидая, что скажет врач.
Вердикт был кратким:
– Если ничего не случится, этот человек не умрет. У него отличное здоровье. Но его не следует переносить несколько дней. Легкое задето, он должен лежать. Вы можете оставить его здесь, госпожа графиня? – спросил врач у Марии Липона.
– Столько, сколько нужно. Места достаточно. За ним будут ухаживать, доктор, будьте спокойны. За ним присмотрят, – добавила она, многозначительно глядя на Фелисию. – Может быть, стоит сообщить маршалу Мэзону? Они общаются. Возможно, он пришлет слугу Батлера?
– Я этим займусь, – сказал Мармон. – Я расскажу посланнику, что произошло, делая упор на то, что он докучал даме, чтобы избежать лишних расспросов. Вы ведь этого хотите? Мне лично этот… Батлер кажется не очень симпатичным. Вы со мной согласны?
– Мы согласны! – подтвердила Фелисия и отважно добавила: – Нам вовсе ни к чему, чтобы посланник Луи-Филиппа вмешивался в наши дела.
– Понимаю… – Маршал повернулся к Дюшану. Его лицо озарила улыбка, он как будто помолодел: – Маршалу Мэзону придется, возможно, несколько напрячь воображение, чтобы представить, что простой учитель фехтования Грюнфельд стал вдруг рыцарем молодой и прелестной француженки!
– Мы в… Эльзасе все такие! – буркнул лже-Грюнфельд.
– Мы все были такими в Великой Армии, но не бойтесь, мои впечатления я оставлю при себе.
69 
