очень нудно 
115 
— И все-таки для меня тут много непонятного. Когда я объезжал тамошние места в поисках Тома, я видел эту ферму. Но Тома я там не нашел. Стало быть, нетрудно сделать вывод: его прятали. А по какой причине?
—Вы сами назвали причину: крестьянину нужен был лишний работник, которому не надо платить. Как вы можете догадаться, отшельник за свое лечение взял с него не слишком дорого. Теперь расскажите мне, что у него с памятью. Он вас не узнал?
— Нет. Он помнит только, что его вытащили из Эско. Он понятия не имеет ни обо мне, ни о вас, ни о своей жене, ни о Курси. Ничего не помнит о своем полке и короле, словом, начисто забыл свое прошлое. Он не узнал даже самого себя, посмотрев в зеркало.
— Вы хотите сказать, что... он стал младенцем, которого нужно всему учить заново?
— Не совсем. Нет, нет, не совсем. Шанселье объяснил мне. Удар в голову задел участок мозга, который отвечает за личность Тома, но он по-прежнему умеет читать, писать и считать, владеет шпагой, умеет ездить на лошади. Если бы вы видели, Кларисса, что с ним стало, когда ему подвели коня! Как же он обрадовался, как ловко на него вскочил! Грязный, босой, худой, как скелет, он взлетел в седло и помчался по полю, как ветер. Только к вечеру я понял, что, несмотря на лечение отца Атанаса, Тома все еще болен...
Голос барона оборвался на слове «болен», скрывать свой страх за единственного сына он больше был не в состоянии. Губерт закрыл лицо руками и разрыдался глухо и тяжело. Это было так неожиданно, что Кларисса застыла, не зная, что делать и как помочь. Она не решалась даже приблизиться к брату, стояла и смотрела, как смотрят на грозу или пожар, сознавая свое полное бессилие...
Она не заметила, как дверь гостиной приоткрылась, не слышала, как вошла Лоренца, и заметила ее присутствие только тогда, когда та уже подошла к барону и положила руку ему на плечо, причем так легко, что тот ее даже не почувствовал.
— Отец, — прошептала Лоренца, — отвезите меня к нему.
Вот теперь барон вздрогнул, он услышал голос невестки, хотел встать, но беленькая ручка удержала его на месте.
— Вы слышали мой рассказ?
— До последнего слова. Я сразу же пожалела, что убежала, и вернулась, но не хотела прерывать вас. Не о чем плакать, раз он жив. Это самое главное. Теперь я все знаю и хочу быть с ним рядом, ухаживать за ним, держать за руку...
Барон поднял на Лоренцу глаза, в них была такая усталость... Как он не хотел говорить то, что сейчас ему придется сказать!
— Нет, Лори! Это невозможно. Не сейчас.
— Почему? Я его жена.
— Мы все это знаем, и доктор Шанселье тоже. Но он собирается лечить Тома по своей методе...
— И не хочет, чтобы ему мешала женщина, которая будет во все встревать?
— Приблизительно так. Постарайтесь понять, Тома не один месяц прожил полуголодным, в нищете и грязи, в полной зависимости от грубого мужлана, который был доволен тем, что отец Атанас поставил его на ноги. Ослабевший, кожа да кости, Тома исполнял день за днем непосильную работу, которую в другое время делал бы играючи, но теперь он надорвал последние силы, и раны у него воспалились. Если бы мы не забрали его, дни его были бы сочтены.
— Я все это прекрасно понимаю, но не могу уразуметь другого: чему помешает мое присутствие возле Тома? Он изнурен, измучен, едва дышит, у него воспалились раны, но тем больше я люблю его и...
— Господи! До чего же женщины несносны! — не мог удержаться от гнева барон. — Если бы вы дали себе труд дослушать меня до конца, вы бы узнали, что Шанселье оставляет вас как лекарство для второй части своего лечения.
— Ничего не понимаю.
— Что же тут непонятного? Но я объясняю: он хочет сначала поставить Тома на ноги, вернуть ему здоровье, и только тогда привести к нему вас, надеясь, что, увидев вашу красоту, он вспомнит и все остальное. Или вспомнит все, заключив вас в свои объятия. Черт побери! Вы в самом деле дурочка и для вас нужно ставить все точки над «1»? Так я поставлю! Вы часто видели умирающих, которым бы хотелось поскакать с красоткой?
— Господи! — вздохнула в негодовании Кларисса. Теперь барон обратил свой гнев на сестру:
— Разве я сказал что-то неприличное? Неужто вы к старости стали ханжой? На вас это не похоже!
— Никакой ханжой я не стала! Лечение вашего доктора, возможно, не лишено смысла, но, как простая скромная женщина, я хочу вас спросить: разве нежная, внимательная, ежедневная забота не приведет к такому же хорошему результату? К тому же...
115 
