24 
Король уходил, и наступало время камеристок, Катерины Форцони и Катерины Сальваджи. Им не нужно было входить в опочивальню, они ее и не покидали, потому что спали в одной комнате вместе с королем и королевой, что бесило короля, потому что он ненавидел их обеих. Горничные подавали королеве ее дневную рубашку — шелковую или тонкую полотняную с золотой вышивкой, желтые или голубые шелковые чулки. Потом первую из многочисленных юбок. На выбор остальных королева никогда не жалела времени. Облачившись в домашний наряд, королева принимала казначея и интенданта, ожидавших ее распоряжений. Затем наступало время туалета: королева умывалась в хрустальном тазу, потом ей вытирали лицо и руки и мазали их кремом, помогающим сохранить белизну кожи, после чего на сцену выступала сеньора Кончини. Ей принадлежала привилегия причесывать королеву, выбирать платье, которое наденет Ее Величество, — а у королевы было великое множество платьев, — подбирать драгоценности (их тоже было у королевы немало, и коллекция ее непрестанно пополнялась), надушить королеву духами. Мадам Кончини смачивала духами волосы Ее Величества, ее шею и внутреннюю часть королевских перчаток. После чего оставалось только укрепить высокий воротник, чаще всего из венецианских кружев, и надеть на королеву туфельки.
Лоренца была единственной, с кем королева никогда не заговаривала, но сама Лоренца иногда вела беседы с другими придворными дамами, в том числе и с королевской любимицей Леонорой Кончини, которую все называли Галигаи по ее прежней фамилии. Еще Лоренца развлекалась, разглядывая фрейлин: все они были одеты в серебристые или золотистые платья одного фасона, на макушке у них были одинаковые банты, и скучали они тоже одинаково.
Затем, следуя установленному распорядку, королева отправлялась к себе в кабинет и давала утренние аудиенции. После чего все отправлялись слушать мессу в собор Сен-Жермен-Л'Осеруа, после чего королевская чета обедала в окружении придворных под звуки музыки. Потом... Если только король с королевой не были в ссоре. А такое случалось все чаще и чаще.
Прошла неделя, и Лоренца почувствовала, что вот-вот задохнется, что она больше не выдержит такой ужасной бессмысленной жизни!
— Не думаю, что я долго задержусь при дворе, — призналась она герцогине Диане, вернувшись вечером в Ангулемский дворец.
— Неужели королева хочет от вас избавиться? — поинтересовалась герцогиня.
С тех пор, как король воспылал страстью к ее племяннице, герцогиня стала нежеланной гостьей при дворе Ее Величества и не бывала там.
— Нет, дело вовсе не в этом. Королева меня просто не замечает, будто я стала прозрачной или обратилась в невидимку. К тому же она пребывает в прекраснейшем расположении духа. В ее покоях только и разговоров что о коронации, что ни день, только о ней и судачат. Ее Величество часами сидит с поставщиками, а они поют ей дифирамбы и расхваливают на все лады. А вот король очень мрачен.
— Его можно понять. Думаю, он локти себе кусает, что дал согласие на коронацию. Не говоря уж о том, в какую сумму эта церемония обойдется казне! Так вы сказали, что с вами никто не разговаривает?
— Изредка лишь некоторые дамы, среди них и мадемуазель дю Тийе, но она говорит со мной таким тоном, что мне кажется, будто она издевается!
— Ну, так повернитесь ко всем спиной! Меня удивляет только госпожа де Гершевиль, она очаровательная женщина.
— Соглашусь с вами. Она мне иногда улыбается, но у нее нет ни минутки свободной, так много у нее всевозможных обязанностей.
— А Галигаи?
— Она вообще ни с кем не разговаривает, только отдает приказы тем, кто находится в ее распоряжении, например, даме, заведующей гардеробом. Как только она заканчивает выполнять свои обязанности, она удаляется в свои покои и выходит оттуда, только когда ее позовут. Поговаривают, что она ведет с королевой долгие беседы... но ночью!
— А мужчины? Они тоже отвергают вас?
— Нет. Я получила благословение от главного капеллана, Его Высокопреосвященства де Бонци, он тоже флорентиец, и от других священников тоже. Думаю, вам известно, что в штате Ее Величества очень много священников. Меня торопят с выбором духовника, но признаюсь...
— Эти священники не вызывают у вас доверия? И вы правы. У меня нет никакой уверенности, что они соблюдают тайну исповеди. Не то чтобы я боялась огласки ваших страшных тайн, дитя мое, — засмеялась герцогиня Диана, — но все-таки предоставьте заботу о духовнике мне. Я постараюсь найти для вас необычного священника: честного, доброжелательного и неуязвимого. Вы видите короля?
24 
