47 
— Нет! Он умер! Его принесли уже мертвым. И я видела, как те, что обычно сопровождали его, преклоняли колени перед королевой, воздавая ей королевские почести!..
На секунду мертвая тишина воцарилась в красиво убранной комнате, благоухавшей сиренью, стоявшей в вазах. Потом Кларисса прошептала с невыразимой грустью, преобразившейся в гнев:
— Мертв! Наш добрый король! На следующий же день после коронации... этой толстой коровы!
— Не нужно спрашивать, откуда нанесен удар! — подхватила герцогиня. — Она, я думаю, счастлива! Получила то, чего хотела!
— Полагаю, не стеснялась, выставляя горе напоказ?
— «Не стеснялась» — слишком мягко сказано! — со вздохом подтвердила Лоренца. — Она горевала по-итальянски. У нас нанимают специальных женщин-плакальщиц, чтобы они голосили, рвали на себе волосы, проливали потоки слез. Так вот, королева только не рвала на себе волосы, а так и рыдала, и голосила. А где отец, вы не знаете?
— Мы не видели его с самого утра, — отозвалась Кларисса. — Он промчался мимо нас, как буря, страшно спешил, и мы подумали, что, быть может, он торопится к королю.
— Если бы он был в Лувре, я бы непременно его увидела.
— Тогда один только бог знает, куда он отправился. В дурные дни и на него нападает дурнота, и я всегда боюсь, что он задумает что-то не то.
— Рано или поздно барон вернется, — снисходительно ободрила графиню Диана, — в такой день было бы странно, если бы Губерт просидел целый день в кресле.
Но в этот вечер барон не вернулся...
***
На следующее утро малолетнего короля и его мать — королева прятала лицо под траурной вуалью, которую все же оживляли небольшие жемчужинки, — сопроводили в парламент. Двигались они сквозь молчаливую, подавленную толпу. Парижане теперь точно знали, что им больше никогда не увидеть «нашенского Генриха», и это их не радовало.
С редким для своего возраста самообладанием юный Людовик ясно и отчетливо произнес небольшую речь, в которой поручал своей матери заниматься его дальнейшим образованием и принимать участие в управлении королевством.
После речи короля настал черед положенным по традиции церемониям, а после них начал произносить речь член парламента Сервен. Утопая в цветах красноречия, он говорил, говорил и никак не мог остановиться.
— Довольно! — внезапно прервал его громкий голос. — Не будем больше задерживать Ее Величество королеву!
Говорил Кончино Кончини, с вызывающей улыбкой на губах он позволил себе прервать члена парламента. И сразу же господин де Арлэ, президент парламента, подал свой голос:
— Вы не вправе говорить здесь, месье! Покиньте зал!
Пожав плечами и насмешливо улыбаясь, Кончини удалился, зато герцог д'Эпернон в этот миг впервые побледнел как смерть. Он заметил легкую улыбку и нежный взгляд, которым проводила наглого красавчика королева, и понял: все его многолетние труды пошли прахом! Он считал, что трудится себе на благо, но, оказывается, работал, сам того не подозревая, на красивого наглеца-итальянца! И сам теперь остался ни с чем...Два дня спустя на собственном горьком опыте и де Сюлли убедился, в чьих руках теперь находится власть. Он все-таки явился во дворец, решив скрепя сердце предложить свои услуги регентше. Королеве и супругам Кончини, составлявшим ей компанию, де Сюлли предложил сотрудничество и даже дружбу. Галигаи в ответ процедила:
— Мы не нуждаемся ни в помощи, ни в покровительстве, чтобы получать богатства и почести. Ее Величество осыпает нас милостями за нашу верную службу. Если господин де Сюлли желает что-то получить, то он больше нуждается в нас, чем мы в нем. Те, от кого зависели мы, будут теперь зависеть от нас!
Сказать яснее о том, что свершилось, было невозможно.
Королевство Франция, как и предсказывала главная ясновидящая, оказалось в весьма сомнительных руках...
Часть II
Время стервятников
Глава 5
Жизнь после смерти короля
— Если искать блох, — ворчливо бубнил себе под нос барон Губерт, — то признание королевы регентшей еще не состоялось, потому что парламент не может назначать регентов!
— А кто же их назначает? — поинтересовалась Лоренца.
— Принцы крови, моя дорогая. Но они пока никак себя не проявили...
47 
