очень нудно 
132 
Незаслуженное оскорбление, брошенное по отношению к его друзьям, вернуло мужество Тремэну. Он презрительно пожал плечами.
– Это вся благодарность, которую вы им адресуете за то, что они с такой преданностью вас лечили? Действительно, только дочь вашего отца может думать так. У нас аборт – преступление, и они оба отвергли бы его с ужасом. В этих сложных обстоятельствах я вижу одно только решение: устроить вас, куда вы захотите. В Париже, например, поскольку вы его так любите. У вас будет свой дом, и я обеспечу вашу жизнь...
– ...до тех пор, пока один из многих мужчин не влюбится в меня и не предложит свою руку и состояние, как когда-то сделал дорогой сэр Кристофер?
Она расхохоталась, будто произнесла удачную шутку.
– Как мало у вас воображения, мой дорогой Гийом! История может повториться, не так ли? Спокойный уголок и женщина, переживающая свой грех в набожном уединении или в распутстве? Большое спасибо! Это не для меня! Я не из тех, кого можно отшвырнуть. Не забывайте, что из-за нашей встречи я никогда не стану герцогиней! Это заслуживает уважения...
– Тогда что вы хотите? В конце концов не...
– Да! Чтобы вы женились на мне! Это – единственное решение, если вы не хотите, чтобы весь свет узнал о ваших подвигах! Попробуйте меня удалить отсюда тем или иным способом. И все, кто чего-нибудь стоит в этой округе, получат письмо с просьбой помочь несчастной племяннице, соблазненной и брошенной своим дядей... Газеты, кстати, тоже!
Это было уже слишком. Взбесившийся Гийом буквально впился в горло молодой женщины и судорожно сжал его.
– Не толкайте меня на крайности, Лорна! Есть еще и другое решение: убить вас.
Но Артур и мистер Брент сумели заставить его выпустить добычу. Он отпустил ее, подошел к столу, взял графин, намочил салфетку и провел ею по лицу. В этот момент он вскипел. Сердце его колотилось с удвоенной силой... Однако Лорна немного пришла в себя, отпив вина, предложенного Джереми. Она была очень напугана.
Это было видно по ужасу в ее глазах, когда она подняла их на Гийома, снимая высокое ожерелье с камеей, которое оставило отпечаток на ее шее.
– Простите меня, – прошептала она. – Я... я не хотела... говорить такие вещи!.. На сегодняшний вечер хватит, позвольте мне уйти! Завтра поговорим... более спокойно. Дайте вашу руку, мистер Брент! Артур, пойдем тоже!
Он засуетился. Прошел, извинившись, мимо Элизабет, неподвижной и прямой, не проронившей ни звука во время этой сцены, но в глубине ее глаз светился холодный и безжалостный огонь. Она всем сердцем сожалела о том, что Лорна избегла наказания, которому хотел подвергнуть ее Гийом. Если бы он ее убил, она всеми силами постаралась бы ему помочь избежать последствий. Теперь же было слишком поздно! Женщина была невредима и будет жива и, что очень вероятно, выиграет партию, потому что Элизабет не верила в ее раскаяние, вырванное в момент ужаса.
Голос Гийома доносился будто очень издалека, когда он вздохнул:
– Я думаю, правда, лучше, если мы немного отдохнем. Говорят, что утро вечера мудренее... и завтра...
– Завтра, отец, я покину этот дом.
– Что ты говоришь?
– Я говорю, что уеду и не вернусь, пока эта женщина будет жить в Тринадцати Ветрах!
– Как, ты хочешь уехать? Куда ты поедешь?
– Туда, куда уезжала совсем маленькой, не в силах выносить жизнь здесь без вас. Я уверена, что тетя Роза примет меня, как и прежде, со всей душой.
– Я в этом ни секунды не сомневаюсь, но я тебя не понимаю. Ты сказала, что раньше уехала, потому что тебе меня недоставало. Ты... больше... меня не любишь?
Какое он увидел закрытое лицо, какой взгляд, избегавший смотреть на него, какую позу, в которой уже чувствовалось отчуждение! Будто боясь растрогаться, Элизабет от него отвернулась.
– Не знаю... Что я хорошо знаю, так это то, что я не могу больше выносить ее рядом с вами, держащей вашу руку... Очень легко домысливается и другое. И если я не буду находиться на расстоянии... от супружеской пары, которую вы, конечно, создадите, так как вы будете обязаны жениться на ней, то здесь произойдет несчастье. Дайте мне уехать!
– Подожди еще немного, умоляю тебя! Ты же слышала, что никакого решения не было принято. Кто знает, может быть, она в конце концов примет мое решение...
Он был несчастен, даже жалок в своем желании удержать дочь, которая почти его ненавидела: великолепный Гийом Тремэн не был создан для унижения.
132 
