Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
51 
– Вполне достаточно, чтобы отправить к праотцам Бонапарта, этого шута горохового! Он ведет себя, как король... Да с помощью этого бочонка мы устроим такой беспорядок! Будет чем поживиться.
По спинам юных беглецов, притаившихся в трюме, пробежал неприятный холодок. Оба прекрасно поняли, что находятся в опасности: люди наверху не были ни хозяевами, ни членами экипажа «Мари-Франсуазы», но заговорщиками, ворами и даже убийцами.
– Вот и разрешился наш спор, – прошептал Артур. – Надо было меня слушать. Теперь поздно... Если только...
– Что, если только?
– Выберемся отсюда как можно быстрее и прыгнем в воду. Немного везения и...
Адам икнул, потом пробормотал:
– Невозможно... Никогда не смогу!
Артур почувствовал, как его спутник задрожал. В темноте не было видно его презрительной улыбки.
– Вы что, боитесь?
– Да, – признался Адам без ложного стыда, – я не умею плавать... Я всю жизнь страшно боялся моря.
Сыну Мари-Дус понадобилось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное, оценить и проглотить свое презрение. Нужно же все-таки небывалое мужество, чтобы преодолеть страх перед морем и броситься на корабль в надежде добраться до дальних стран.
– Теперь я начинаю верить, что вы действительно полны решимости убежать, – прошептал Артур. – Итак, нам остается только ждать, как развернутся события.
– Нет, вы должны бежать!
– Зачем? Мне здесь неплохо, посмотрим, что будет дальше.
Наверху задвигались. Раздался топот ног и скрип канатов и шкивов. Заговорщики поднимали четыре квадратных паруса и треугольный фок, который вполовину удлинит судно. Ветер, очевидно, был попутный, судно отчалило и очутилось в лапах открытого моря. Адам это тут же почувствовал: он весь позеленел, не смог сдержать стона, желудок его взбунтовался.
– Что, плохо? – шепотом спросил Артур.
– Меня... тошнит. Я еще и поэтому не люблю море.
– О Господи! Какого черта вы притащились сюда? Что, нельзя было сесть на лошадь вместо корабля?
– Ох!.. Дело в том, что и на лошади я тоже не очень... О-о! Простите...
Тошнота подкатила к самому горлу. Адам едва успел броситься в сторону, чтобы не обрызгать Артура. Несчастному показалось, что он умирает, а Артур спрашивал себя, что же он сделал, что Небеса преследуют его своими проклятиями. Несмотря на усилия, приступы рвоты Адама отдавались в его ушах трубами Страшного суда. Только бы те, наверху, не услышали...
Но они услышали. Двое мужчин с едва светящимся масляным фонарем спустились в их убежище. Мгновение спустя беглецы уже были наверху, на свежем воздухе, в руках четырех мужчин, вид которых вызвал у несчастного Адама крик ужаса:
– Негры!
– Да нет, – уточнил Артур, – белые, выпачканные в саже.
Человек, судя по всему, главарь шайки, спросил:
– Откуда вы оба взялись? Что делаете на судне?
– Мы хотели добраться до Гавра, поскольку нам нечем платить. – Артур изо всех сил старался говорить плаксивым, жалобным тоном.
– Зачем?
– У нас там родственники, у меня и брата, а здесь больше никого не осталось.
Артур с трудом выговорил слово «брат», но так их бегство выглядело более правдоподобно, в дорогу с собой не берут разное отребье.
– Как вас зовут?
– Дюпоны, – быстро ответил Артур, вспомнив, как слышал в Астуэл-Парке, что половина французов зовется именно так. – Пьер и Поль Дюпоны, – уточнил он.
На палубе оказалось гораздо светлее, чем в их узкой клоаке. Ветер разогнал тучи. Желтый сигнальный огонь на башне Гатвиля был ясно виден. Легкая дымка затуманивала сигнальные огни Сен-Васта, а на острове Сен-Маркуф они и вовсе еле виднелись. Адам едва держался на ногах, его крепко схватил за руку один из бандитов. Артур старался изо всех сил сохранять достоинство, хотя был напуган не меньше брата. Человек в большой круглой шляпе недобро улыбнулся, на миг показались сверкающие белизной зубы.
– Нет, зовут вас не Дюпоны. Не здесь, во всяком случае. Кто вы? Вот ты, ты говоришь, как англичанин.
– А вам-то что? – гневно воскликнул Артур.
Он уже устал от этой дурацкой истории, в которую попал не по своей вине. И поэтому, наверно, совершил грубую ошибку, сказав:
– Да, я наполовину англичанин. Поэтому ваши делишки меня совершенно не интересуют. Все, что я прошу, высадить нас где-нибудь в тихом месте и забыть...
51 
