очень нудно 
164 
И он продолжил подъем. Несколько мгновений спустя оба свалились на палубу «англичанина» к ногам офицера, который так спокойно прохаживался с мужчиной в безукоризненном белом костюме, словно корабль совершал безмятежную приятную прогулку.
Появление двух чужаков, грязных и достаточно оборванных, не столько, видимо, удивило их, сколько шокировало своей неуместностью.
– Who are you? – спросил офицер строгим голосом. – What are you doing here?
Теодорос скороговоркой пустился в объяснения, тогда как Марианна, совершенно забыв о недавней опасности, с удивлением оглядывалась кругом. Внезапно она испытала непостижимое чувство: словно ей пахнуло в лицо старой доброй Англией ее детства, и она вдыхала ее аромат с совершенно неожиданной радостью. Это, безусловно, было вызвано как двумя одетыми с иголочки мужчинами, так и выдраенной до блеска палубой и сверкающей медью этого корабля. Все ей казалось невероятно близким. Даже неясное в тени большой черной треуголки, обрамленное седоватыми баками лицо офицера, судя по нашивкам – капитана, вызывало странное ощущение чего-то очень знакомого.
Мужчина в белом костюме вступил в разговор с Теодоросом, но командир не проронил ни слова. Он не отрывал взгляда от едва освещенного сигнальным фонарем лица Марианны, и она ощущала это так же явственно, как если бы он положил ей руку на плечо.
Собеседник грека внезапно повернулся к офицеру.
– Корабль, с которым мы столкнулись, принадлежит одному из братьев Кулугисов, известных пиратов. Этот человек говорит, что их с сестрой похитили на Аморгосе и везли в Тунис, чтобы продать в рабство. Им при столкновении удалось сбежать, и теперь они просят убежища. Молодая женщина как будто глухая и немая! Мы не можем выбросить их в море, не так ли?
Но капитан ничего не ответил. Он взял за руку Марианну и повел на полуют, где над штурвалом горел большой фонарь. Подведя ее к этому источнику света, он несколько мгновений напряженно вглядывался в ее лицо.
Верная своей роли, Марианна не могла ничего сказать. И вдруг…
– Вы не гречанка, не глухая, не немая, ведь правда, мое дорогое дитя?
И сейчас же он снял треуголку, открывая полное, цветущее лицо с сияющими радостью голубыми глазами. Лицо, так неожиданно возникшее из глубин прошлого, что Марианна не смогла удержаться, чтобы не назвать его.
– Джемс Кинг! – вскричала она. – Коммодор Джемс Кинг! Это невероятно!
– Менее невероятно, чем найти вас плывущей на пиратском судне в обществе какого-то гигантского грека! Но от этого я не менее счастлив снова увидеть вас, Марианна! Добро пожаловать на борт фрегата «Язон», следующего в Константинополь.
И, обняв молодую женщину за плечи, коммодор Кинг расцеловал ее в обе щеки.
Глава VII
Назойливый архитектор
Оказаться вдруг на море на краю света перед лицом старого друга семьи, превратившегося, не зная этого, в противника и невольного спасителя, было испытанием, выдвигавшим необычные проблемы.
Как бы далеко ни доходили воспоминания Марианны, в них всегда присутствовал сэр Джемс Кинг. Во время редких перерывов в его пребывании в плавании он с семьей – их имение находилось в нескольких милях от Селтон-Холла – был в числе немногих, переступавших порог необщительной тетки Эллис. Может быть, потому что она находила их одновременно и простодушными, и достойными уважения.
Для управлявшей огромным поместьем старой девы, всегда попахивавшей конюшней, леди Мери, супруга сэра Джемса, всегда казавшаяся с ее отливающими разными цветами платьями и воздушными шляпками спустившейся с полотен Гейнсборо, была постоянным объектом изучения и удивления. Жизненные заботы, даже самые суровые, скользили, казалось, мимо ее лакированного улыбающегося изящества и изысканной учтивости, окутывавших ее, как вуалью.
Марианна, испытывавшая к ней восхищение, как и все дети к превосходным вещам, видела, как она перенесла эпидемию оспы, жертвами которой стали двое ее младших детей, и терпеливо ждала затерявшегося в морях супруга, не изменяя безмятежного выражения прелестного лица. Только немного потерявшие свой нежный цвет голубые глаза и слегка окрашенная грустью улыбка выдавали ее страдания и тоску. Это была женщина, не умевшая сгибаться и склонять голову.
Глядя на нее, Марианна часто думала, что ее мать, которую она представляла себе только по единственной миниатюре, должна была походить на нее, и она всегда радовалась приходу леди Мери.
164 
