Последние отзывы

  9  

Он удивленно смотрит на меня.

Поворачиваюсь и заглядываю ему в глаза. Он молчит. Смотрит на меня спокойным взглядом. Не думаю, что он притворяется. Или он прекрасный актер. Паоло — хороший брат, но среди его гипотетических достоинств нет ни одного поразительного. Я смотрю на дорогу.

— Ничего особенного: меня оправдали и все.

— Как это? Объясни толком.

— Ты что, не знаешь, как это делается? Как и с амнистией на налоги или строительство, когда она проводится специально перед выборами. Тут та же история о преступниках, вроде меня, забывают, зато президент запоминается.

Паоло улыбается.

— Знаешь, я давно задаю себе вопрос, почему ты уделал того типа, что жил напротив нас.

— Трудно, наверное: вопрос задаешь, а ответа все нет?

— Ну, меня отвлекали кое-какие другие дела.

— В Америке ты бы и дня не продержался. Там нет времени задавать себе вопросы.

— Но я-то жил в Риме, и между аперитивом и капуччино задумывался об этом. И даже пришел к одному заключению.

— Вот это да! И к какому же?

— Что наш сосед каким-то образом надоедал маме: может быть, приставал или шутил как-то непристойно. Ты об этом узнал и бах-бах! Отправил его в больницу…

Я молчу. Паоло смотрит на меня в упор. Мне хочется уклониться от его взгляда.

— Но кое-чего я не понимаю, никак не могу въехать… Извини, но мама же была на суде и ничего не сказала, ну, как все было: что там такого этот тип ей говорил, в общем, почему ты так себя повел. Если б она рассказала что-нибудь, судья, может быть, что-то понял.

Паоло. Что он знает, Паоло. Бросаю на него взгляд, потом снова смотрю перед собой. На дороге, под колесами «Ауди 4» мелькают белые штрихи разделительной полосы. Один за другим, изредка чуть стертые. Слышен шум автострады. Вжиих. «Ауди 4» приподнимается и опускается при подъемах. Чувствуется каждый стык на дороге, но это не надоедает. Нужно ли сказать ему правду? Открыть одному человеку глаза на другого? Паоло любит маму такой, какая она есть. Он любит ее такой, какой ее видит. Или хочет видеть.

— Паоло, а почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так, хочу знать…

— Что-то не сходится?

— В общем, да.

— А ведь это кошмар для тебя как коммерсанта.

Джованни Амброзини — так звали нашего соседа, я узнал это только на суде. Хотя нет, его фамилию я узнал раньше. Когда я позвонил в его дверь, фамилия была написана над звонком. Он открыл, он был в трусах. Как только он меня увидел, сразу прикрыл дверь. Я пришел просто поговорить. Попросить его сделать потише музыку. И вдруг сердце екнуло. Вот короткий миг, пока дверь была открыта, я увидел в щели ее лицо. И наши взгляды, встретившись, навсегда разошлись. Я никогда этого не забуду. Она была обнаженной, такой я не видел ее никогда. Она была красивой, такой я ее всегда любил… Моя мама. В постели чужого человека. Я помню сигарету у нее во рту. И ее взгляд. Как будто она хотела сжечь все дотла, и будто она хотела сказать: вот, мой мальчик, смотри, это жизнь, это и есть настоящая жизнь…

У меня до сих пор вскипает кровь при этом воспоминании. Так вот — Джованни Амброзини. Я схватил его за волосы и вытащил на лестницу. Он упал. Я разбил ему о ступени обе челюсти, ударив по затылку. Он цеплялся за лестничные перила, а я бил его башмаком в ухо, в лицо, по ребрам, давил каблуком пальцы, пока те не превратились в кашу. Пальцы, которые к ней прикасались.

Ну все, все, хватит, прошу тебя. Иначе не выдержишь. И ты всю жизнь будешь это помнить. Всю жизнь. Я смотрю на Паоло. Делаю глубокий вдох. Спокойно. Еще глубже. Спокойно. Наври что-нибудь.

— К сожалению, Паоло, не всегда все концы сходятся. Тот чудило меня достал, вот и все. Представь себе, мама тут ни причем.

Похоже, он рад. Ему приятно слышать эту версию. Он уставился в лобовое стекло.

— Ой, я забыл тебе кое-что сказать.

Я смотрю на него с беспокойством.

— Что еще?

— Я переехал. Живу по-прежнему в Фарнезине, но теперь у меня квартира с аттиком.

— Наконец-то позитивная новость.

— Хорошая?

— Просто супер. Тебе надо ее увидеть. Сегодня ночуешь у меня, идет? Номер телефона тот же. У меня друг в «Телекоме», он помог перевести номер на новый адрес.

Он улыбается, наслаждаясь этим своим мелким могуществом. Черт, как же я об этом не подумал! Слава Богу, что у него тот же телефон, он же у меня на визитке. Той, что я дал стюардессе. Еве, кнельке.

Улыбаюсь про себя.

  9