очень нудно 
77 
И отовсюду их рано или поздно изгоняли. Вот тогда-то Лоренца, вконец утратившая надежду на счастье, впервые показала характер и проявила собственную волю. Когда Жозеф предложил отправиться в Австрию, она взбунтовалась.
– Мы едем в Рим! – спокойно заявила она. – В Рим, и никуда больше!
– Ты с ума сошла? Ехать в Рим – все равно что самому броситься зверю в пасть. Ты думаешь, инквизиция меня по головке погладит за то, что я проповедую свободу мысли? Ты хочешь затащить меня в самую цитадель тех принципов, против которых я веду борьбу?
– Или Рим, или я с места не двинусь! Если ты решишь ехать в другое место, Жозеф, я с тобой не поеду. Я устала от такой жизни. И если ты действительно этого захочешь, в Риме ты будешь в не меньшей безопасности, чем в любом другом месте. Достаточно, чтобы ты вел себя прилично.
– Ты бросишь меня? Ты, Лоренца?!
Она спокойно выдержала взгляд, от которого ее в течение стольких лет бросало в дрожь.
– И без колебаний! Ты ведешь меня к вечной погибели, Жозеф, и я не хочу больше следовать за тобой. Или ты отвезешь меня домой, или поедешь дальше один…
Калиостро опустил голову. Несмотря на все превратности судьбы, все несчастья, какие им пришлось пережить вместе, несмотря на то, сколько раз и как яростно они ссорились, несмотря на все грубые сцены, он был сильнее, чем когда-либо прежде, привязан к Лоренце, а возраст, который уже начинал давить ему на плечи, превращал эту любовь в ревнивую, собственническую и почти болезненную страсть. С тех пор как они покинули Париж, прошло уже три года, а обещанное счастье все никак не приходило. Если он хочет сохранить Лоренцу, он должен на этот раз уступить, подчиниться ее воле… какой бы ценой потом ни пришлось за это расплачиваться.
– Мы едем в Рим, – наконец решил он. – Я сделаю так, как ты хочешь.
Должна же была таинственная рука, которая столько лет издали направляла его действия, наконец отпустить его. В последние несколько лет Властелина Тайн считали умершим, но Калиостро по некоторым признакам, по некоторым полученным им распоряжениям имел основания сомневаться в том, что это может быть правдой. Как бы там ни было, на этот раз он отважился действовать так, как если бы действительно начал сам распоряжаться своей жизнью. Он захотел и для себя той свободы, которую проповедовал другим, потому что на сей раз этого хотела и Лоренца… Ей столько пришлось вытерпеть из-за него, она заслужила право в свой черед решать их судьбу. Он мысленно твердил, словно стараясь самого себя в этом убедить: «Да… мы поедем в Рим… В конце концов, может быть, ты и права… Может быть, я действительно ничем не рискую?»
Впервые любовь в душе Калиостро восторжествовала над осторожностью. Но разве мог когда-нибудь хоть один человек избежать того, что было ему предначертано?
6. В лапах святой инквизиции
В начале августа 1789 года на Рим обрушилась нестерпимая жара. Зловонные испарения, поднимаясь от почти совсем пересохшего Тибра, расползались по всему городу, принося с собой болезни и смерть. Но в церкви Сан-Сальваторе в Кампо, где заканчивалась вечерняя молитва, было прохладно, как в погребе.
Спрятавшись за одной из колонн поблизости от исповедальни, из которой она только что вышла, Лоренца углубилась в молитву. Опустившись на колени прямо на холодные плиты пола, сгорбившись и пряча лицо в ладонях под спускавшимся с ее головы длинным черным покрывалом, она горько плакала. Гул органа доносился до нее словно сквозь густой туман, вместе со спокойным голосом священника, продолжавшим раздаваться в ее ушах. Этот священник, чьего лица, скрытого в непроницаемой тени исповедальни, она так и не увидела, только что нанес ей жесточайшую рану.
– До тех пор пока вы не перестанете пользоваться плодами преступных деяний этого безбожного, нечестивого человека, с которым вы живете, я не смогу отпустить вам грехи…
Она попыталась возразить:
– Но, отец мой, ведь этот человек – мой муж, он – мой супруг перед богом! Мы обвенчались здесь двадцать лет тому назад. И божественный и человеческий закон велит мне следовать за ним и во всем ему повиноваться.
– За исключением того, что касается спасения вашей души! Если бы я искал для вас легких путей, то посоветовал бы бежать от него и укрыться в одном из монастырей, но существует путь более достойный похвалы: оставаться с ним и противостоять бесовскому делу, от которого он не отступается.
– Как же я могу это сделать? Он никогда не советуется со мной, я против него совершенно бессильна. У него надо мной поистине дьявольская власть!
77 
