очень нудно 
141 
– А вы? Ведь он нужен вам!
– Не волнуйтесь обо мне! Я быстро сдеру что-нибудь теплое с казака! Вы сказали, что эта тележка принадлежит вам? Куда же вы направляетесь таким манером?
– Я пытаюсь вернуться домой. Франсуа, пожалейте меня, если вы в ближайшее время увидите Императора, не говорите ему, что встретили меня. Мы уже давно не вместе.
Он с горечью рассмеялся.
– Почему вы решили, что я ему вообще что-нибудь скажу? Вы прекрасно знаете, что он ненавидит меня... как и я его, впрочем! И это дикое безрассудство нас не примирило! Он истребил лучшую в мире армию! Но что все же произошло между вами, что вы так разошлись?
– Я помогла бежать другу, который оскорбил его. Меня разыскивают, Франсуа. Неужели вы не видели в Смоленске или в другом городе объявления о моем розыске?..
– Я никогда не читаю их проклятые листки! Меня это не интересует!
Он подхватил ее на руки в карету, где уложил, закутав посиневшие ноги в плащ. Затем, внезапно посерьезнев, он надолго припал губами к ледяному рту молодой женщины, прижав ее к себе в страстном порыве.
– Уже годы я мечтал об этом! – пророкотал он. – С самой ночи свадьбы Наполеона! Вы снова дадите мне пощечину?
Она отрицательно покачала головой, слишком взволнованная, чтобы говорить. Этот жгучий поцелуй был именно тем, в чем она нуждалась, чтобы вновь обрести жадный вкус к жизни. У нее появилось желание прилепиться к мужской силе, кипевшей в неисправимом дуэлянте.
– Куда вы направляетесь? Я хотела бы следовать за вами.
Он покачал головой, и его красивое лицо исказилось гримасой.
– Следовать за мной? Я думал, что вы хотите выбраться из этого ада! А тот, что я смогу вам предложить, будет еще хуже. Две трети армейских корпусов уничтожены, и казаки повсюду. И вместо того, чтобы пробиваться к Польше, нашим жалким остаткам надо идти к Наполеону! Так что вы сматывайтесь отсюда! И побыстрей! Вам необходимо переправиться через реку, ибо казаки не преминут разрушить переправу... а я не смогу им помешать... людей мало...
– Но если Император движется на Польшу, что будете делать вы? Мосты в Борисове уже уничтожены.
Он сделал жест, в котором усталость смешивалась с гневом.
– Я знаю. Поглядим... Теперь удирайте. Увидимся в Париже, если Богу будет угодно!
– И если у меня будет право жить там.
– Прощайте, Марианна! Если увидите Фортюнэ раньше меня, скажите ей, чтобы она еще не искала утешителя, потому что я вернусь! Россия не получит мою шкуру!..
Пытался ли он успокоить себя? Похоже, нет. Он излучал спокойную уверенность. И это не было фанфаронством: если из всей Великой Армии останется только один человек, им будет Фурнье! Марианна улыбнулась. Ведь она увлекла генерала до того, что он поцеловал ее... по-братски.
– Я скажу ей это! До свидания, Франсуа!
После того как она нагромоздила на Марианну все покрывала и одежду, Барба уселась на свое место, взяла вожжи и чмокнула губами. Карета тронулась и медленно направилась к мосту. Снова повалил снег. Стоя на краю дороги, Фурнье наблюдал, как она перекатывается по неровным бревнам. Сложив руки рупором, он закричал:
– Будьте осторожны! Сразу за мостом дорога идет через опасное болото! Не отклоняйтесь в стороны!.. И постарайтесь миновать Сморгонь! Вчера там был бой.
Взмахом кнута Барба дала знать, что ей понятно, и кибитка погрузилась в снежный водоворот. Когда она полностью исчезла, Фурнье-Сарловез яростно передернул плечами, вытер рукавом что-то блеснувшее на его щеке, затем побежал к лошади и поспешил занять место во главе отряда. Последний мост через Березину остался в одиночестве, затерянный среди занимающейся бури в обществе мертвых. Он доживал свой последний день...
Покрытая снегом дорога на Вильну стала для женщин подлинной голгофой. После купанья в Березине Марианну трясло в лихорадке. Представляться больной уже не требовалось: лежа в глубине кареты, закутанная в плащ и покрывала, она с трудом переносила мучительные толчки на ухабах.
А Барба демонстрировала мужество и невероятную выдержку, одна неся груз забот обо всем. Каждый вечер она разжигала костер, варила супы, делала кипящий грог, прогревала большие камни и клала их возле Марианны. Она также чистила скребницей лошадь, кормила и покрывала от ветра попоной. Днем она не отводила глаз от дороги и даже стреляла в волков с изрядным мастерством. Ее поддерживала единственная мысль: в Вильне они остановятся у еврея-аптекаря, к тому же и врача...
141 
