Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
50 
Калиостро позволил себе улыбнуться. Нахмурив лоб, он покачал головой.
– Женщины слишком любят Ваше Преосвященство, а Ваше Преосвященство слишком любит женщин. Это очень плохо.
– Дорогой колдун, вы, кто умеет читать в сердцах, прекрасно знаете, что я люблю и буду любить только одну женщину. Так что у меня есть иммунитет. Все готово?
– Да, все готово…
Калиостро посторонился, чтобы пропустить кардинала в красиво убранную комнату в восточном стиле, застеленную коврами, обитую шитыми золотом драпировками. В ней не было никакой мебели, кроме стола, покрытого черным ковром, на котором стоял хрустальный шар с чистой водой, окруженный множеством различных предметов. Перед столом на коленях сидела молоденькая, худенькая девушка, вся в белом. Глаза ее были закрыты, белокурые волосы струились по плечам. Подойдя к столу, кардинал увидел, что на черном ковре с кабалистическими красными знаками, кроме хрустального шара, были зажженные свечи, единственное освещение комнаты, египетские статуэтки, распятье из слоновой кости, обнаженные скрещенные шпаги. Жестом он указал на девушку:
– Это девственница? – спросил он низким голосом. – Колдун утвердительно кивнул головой.
– Да, монсеньор. Она уже в трансе, как Ваше Преосвященство легко может убедиться.
Он приподнял веко девушки и показал совершенно белое глазное яблоко. Принц Роханский согласно кивнул и прошептал прерывистым голосом:
– Хорошо. Допросите ее!
Взяв одну из шпаг, лежавших на столе, Калиостро слегка ударил по шару. Вода помутнела, затем пошел дым. Одной рукой он положил шпагу на голову девушки, другой взял ее за запястье.
– Сейчас вы будете читать в этой воде так же ясно, как вы читаете в книге, – медленно произнес он. – Вы меня слышите?
– Я слышу… – Голос девушки был далекий и бесстрастный. Казалось, ей трудно было говорить. – Я готова начать читать. Что вы хотите?
Она корчилась на коленях, поднесла руки к груди, словно испытывала боль. В уголках губ показалась пена:
– Я вижу всадника. Он только что пересек Рул и спускается к пригороду Сен-Оноре. Он очень спешит, он буквально летит. Я вижу письмо, спрятанное у него на груди.
– Откуда этот всадник?
– Из Версаля. Он вымок под дождем, но у него приказ ехать быстро. Вот он въезжает в Пале-Руаяль, сворачивает на маленькую улочку. Подождите, я читаю: Старая улица храма. Он подъезжает к роскошному особняку. На воротах что-то написано.
– Читайте, я приказываю.
– Страсбургский дворец…
Кардинал подавил крик и конвульсивно схватил Калиостро за руку.
– Письмо… – прошептал он. – Но девушка продолжала.
– …Всадник стучится в ворота. Ему открывают. Он передает письмо привратнику.
– Кто написал письмо?
– Я плохо вижу… Я думаю, что это женщина, очень красивая женщина.
– Подпись, я хочу, чтобы вы прочли подпись, по крайней мере первые буквы. Вы слышите? Читайте!
– Вы делаете мне больно. О, как вы делаете мне больно… Я читаю… Очень трудно… Подождите… Вот: Мария… Мария-Ант…
– Довольно! – Это был возглас кардинала. Девушка забилась в конвульсиях, и Калиостро поспешно наклонился к ней.
– Вы можете ее убить, монсеньер, – сказал он с упреком. – Не нужно прерывать транс. Я боюсь, что сегодня вечером…
Но сияющий кардинал не слушал его.
– Я уже знаю достаточно! Спасибо, дорогой друг… Я сейчас уеду.
– А наши опыты по превращению металлов?
– В другой раз! Это очень важно… До скорой встречи. Я вам очень благодарен…
И, словно молодой аббат, кардинал завернулся в плащ, быстро сбежал по лестнице, хлопнув за собой дверью. Неподвижно стоя на месте, со странной улыбкой на устах, Калиостро прислушивался к тому, как карета выехала за ворота и удалялась по улице. Покачав головой, он поднял на руки совершенно бесчувственную девушку и понес ее на канапе в соседней комнате. На звон колокольчика явился слуга-азиат.
– Предупреди госпожу де ля Мотт, что сеанс закончен. Затем возвращайся и займись этим ребенком, Алкандр.
– Госпожа графиня ждет господина графа в зале магии.
– Могу поклясться, что она подслушивала, – промолвил маг, саркастически улыбаясь.
В опустевшем зале действительно ждала молодая женщина лет тридцати. Она была крупного, но правильного телосложения. Одежда ее отличалась большой элегантностью. На огромном напудренном парике сидела пышно украшенная по последней моде шляпа. Тонкое лицо было бы очаровательным, если бы его не портило выражение лукавства, черные глаза озарялись опасным блеском. Но в тот момент у нее был скорее мечтательный вид.
50 
