Глава 14

СЫН САТАНЫ

Ни на секунду не усомнилась Лаура в словах Фужерея. Если он сказал, что узнал Понталека, несмотря на ужасные раны, то так оно и было. Настрадавшаяся супруга знала, что обезображенное лицо не обмануло бы и ее. Но за последние пять лет она так привыкла к мысли о том, что окончательно от него освободилась! Ей даже случалось иногда молиться за упокой этой потерянной души. А тут такое воскрешение! Но не для ее блага. Всегда так гордившийся тем, что он слыл первым красавцем среди дворян королевства, Понталек принял страшную кару свыше: он стал чудовищем, сеющим ужас в сердцах. Помогло ли это ему измениться? Трудно в это поверить, если вспомнить о том, что случилось с Фужереем.

Жуан, как и Лаура, тоже не сомневался в том, что Понталек остался жив. В глубине души молочный брат чувствовал, что палач Лауры все еще существует где-то на этом свете. Но он и предположить не мог, что тот находился так близко от них. Не вдаваясь в долгие раздумья и размышления, Жуан решил так:

— Лучший способ проверить — съездить туда и посмотреть! — заявил он, поднимаясь со стула, наверняка чтобы седлать коня. Но Лали остановила его:

— Успокойтесь, Жоэль, и сядьте. Если наш друг прав и Понталек, неизвестно каким чудом спасшийся с горевшего корабля, укрылся в Гильдо, то он находится там уже шесть лет. Так что спешить ни к чему.

— И еще, — добавила Лаура, — если месье Фужерей действительно его узнал, то этот человек потерял самое дорогое: свой образ! Представьте себе, что для него означает остаться на всю жизнь ужасным чудищем!

— Чудищем? Как знать! — усмехнулся Жуан. — Разве не сказали вам, что его лечила какая-то женщина? Может, даже беззубая колдунья? Чудища друг друга выручают.

— Нет, — задумчиво проговорил тот. — Это была очень красивая женщина. Из трактира. Помнится, ее звали Гайд…

— Вот видите! Я, во всяком случае, не успокоюсь, пока не увижу все своими глазами. Гильдо не так далеко, и мы не сможем жить спокойно, если будем думать, что он у нас под боком. Нас долго не было, но бог знает, что он может вытворить опять, узнав, что мадам Лаура вернулась…

Жуан с огромным трудом оставался на месте, тогда как все его существо стремилось к последней схватке с тем, кого он ненавидел еще сильнее, чем Жана де Батца.

— В его словах есть доля истины, — поддержал Фужерей, — мне тоже хочется помочь ему расправиться с Понталеком. Просто надо сначала подождать несколько дней, чтобы мои ноги пришли в порядок. А вообще, нам нужны люди, чтобы полностью осмотреть монастырь и заодно развалины замка Жиля Бретонского, они ведь наверняка сообщаются. Надо прошерстить большую территорию, чтобы выгнать зверя из норы.

— Капитан Кренн будет только рад вам помочь, — предположила Лаура. — Он сейчас в Ренне, но скоро вернется.

— Этот Синий? — нахмурившись, проворчал Фужерей.

— Он наш друг и человек чести! — твердо поправила его Лаура.

— Ладно! — смирился Жуан. — Подождем его. Действительно, несколько дней ничего не изменят.

На этот раз в нем пробудилась мудрость. Но Лауре трудно далось решение об отсрочке. С некоторых пор ей казалось, что в доме поселился злой рок. И если бы она слушалась только своего внутреннего голоса, то не откладывая полетела бы на разведку вместе с Жуаном, потому что это лучше, чем жить в страхе и неизвестности.

Перед тем как лечь в постель (да и удастся ли ей заснуть?), она, как и каждый вечер, зашла в комнату Элизабет. После того что она услышала, ее переполнила любовь к девочке, ставшей «ее» ребенком, Лаура находила успокоение подле нее. И действительно, как только взору ее предстала милая картина, ей сразу же стало лучше: свернувшись клубочком, как котенок, малютка спала, разметав белокурые кудри по подушке, и в своей длинной ночной рубашке походила на ангелочка. Одной ручкой она прижимала к щеке куклу, а большой палец другой только что выпал из приоткрытого маленького ротика. Рискуя разбудить ребенка, Лаура не удержалась и поцеловала хорошенькое розовое личико, на котором тотчас же появилась улыбка. Потом она нежно укрыла ее, заботливо подоткнув одеяло, отброшенное нетерпеливыми маленькими ножками. В сердце ее разливалась любовь к этой милой шалунье, словно возвратившей ей ее Селину. Это и правда был подарок свыше, и на заре каждого нового дня Лаура от всей души благодарила Небо за него. В ее жизни снова появился смысл. И поэтому любая гроза, намечавшаяся на ее голубом небосводе, воспринималась как личная трагедия. Сейчас Лаура остро почувствовала, что если Понталек жив, то со дня на день от него можно ждать любых неприятностей. Но теперь она сама изменилась. Она уже не была той робкой Анной-Лаурой, низведенной до состояния рабыни, вынужденной терпеть капризы хозяина, расцветающей от его ласки и страдающей от любой насмешки. Если Понталек осмелится приблизиться к ней, она сумеет за себя постоять…

  142