Последние отзывы

  115  

Внезапно раздался спокойный голос мадемуазель де Верпильер:

— Мы подъезжаем, госпожа герцогиня! Вот этот дом.

Действительно, карета, миновав железную ограду, уже катилась по мягкому песку аллеи. В темноте блеснул луч света, и отворилась дверь. Прекрасная мятежница не знала, чем станет для нее дом: надежным убежищем или последним этапом на пути к тюрьме, местом долгожданной встречи или жесточайшего разочарования… Пока же на пороге возникла женщина, которая приветствовала гостью низким поклоном.

— Не угодно ли госпоже герцогине войти?

Как невыносимо долго тянулись часы ожидания в эту ночь с 18 на 19 января 1650 года! Сидя перед очагом в крошечной спальне, герцогиня де Лонгвиль смотрела на пламя и вздрагивала при малейшем шорохе. Уже прошло два часа с тех пор, как она оказалась в маленьком доме предместья Сен-Жермен, предоставленном в ее распоряжение подругой. Но время тянется вдвое медленнее, когда любишь и ждешь любимого. Анна-Женевьева могла бы поклясться, что провела здесь целую вечность. Где же Франсуа? Почему он до сих пор не появился?

Она задавала себе эти вопросы, наверное, в сотый раз, когда песок аллеи заскрипел под копытами нескольких лошадей. Подбежав к окну, герцогиня увидела, как всадники спешиваются, и ей показалось, что она узнает высокую фигуру своего любовника. Тогда, подобрав юбку фиолетового бархата, она выбежала из спальни и устремилась вниз по лестнице.

Анна-Женевьева вылетела в прихожую в тот самый момент, когда туда вошел предводитель всадников, и бросилась к нему в объятия.

— Вы! Наконец-то! Я так перепугалась… Я думала, что вас тоже арестовали!

— Как видите, нет, но ваше предупреждение пришло вовремя. Пока еще слуги Мазарини до нас не добрались. Пойдемте, нам нужно многое обсудить.

Швырнув на сундук фетровую шляпу, украшенную длинным пушистым пером, принц де Марсийак обнял за талию свою возлюбленную и повел ее в гостиную, приказав спутникам подождать. Едва лишь за ними закрылась дверь, как Анна-Женевьева припала к его груди.

— У вас есть план, Франсуа? Вы уже что-нибудь придумали?

— По правде говоря, нет… Быть может, нам лучше уехать вдвоем в мою провинцию Пуату?

— Это слишком далеко. Кажется, у меня появилась идея получше.

— Какая же?

— Нормандия! Не забывайте, что это провинция моего мужа. Мы отправимся туда и поднимем там восстание. Сторонников у Мазарини немного, а Нормандия богата и сильна. Опираясь на нее, мы сможем бросить вызов кардиналу и возобновить войну!

На лице Франсуа отразилось сомнение.

— Вы уверены, что сумеете поднять целую провинцию?

— Конечно! Разве вы не знаете, что герцог де Лонгвиль заключен в Венсенский замок? Я буду действовать от его имени!

— Вот это-то и будет ошибкой. Вряд ли нормандцы возьмутся за оружие, чтобы вызволить его оттуда.

На это не слишком лестное для своего супруга замечание герцогиня надменно ответила:

— В таком случае они сделают это ради меня. Все, кто любит меня, последуют за мной! Так вы едете или не едете?

Вместо ответа Франсуа поцеловал ее. Он любил эту женщину так сильно, как никого прежде, и в эту минуту она казалась ему еще красивее, чем всегда, ибо лицо ее светилось страстью, воспламенявшей его сердце.

— Разумеется, я еду! — воскликнул он. — Вы же знаете, Анна, за вами я последую даже в ад. Но нужно действовать быстро. Агенты Мазарини очень скоро обнаружат наше временное убежище. Прикажите закладывать карету.

— Не сейчас. Ворота закрыты, и никто их для нас не откроет. Полагаю, что в данный момент мы здесь в полной безопасности. Министр дважды подумает, прежде чем попытается захватить дом иностранной принцессы. Мы отправимся в путь завтра вечером, с наступлением темноты, когда ворота еще будут открыты. А пока…

Анна не договорила, но взгляд ее досказал остальное. Им предстояли долгие часы любви — быть может, последние. Они были молоды и пылки. Маленький уединенный дом превратился на эту ночь в обитель страсти.

Однако и в это убежище к мадам де Лонгвиль и принцу де Марийаку стекались сторонники. На следующий вечер несколько карет без гербов выехали из городских ворот по направлению к Понтуазу. В них сидели женщины в масках и мужчины, переодетые в женское платье. Закутанный в широкий плащ Франсуа занял место кучера на облучке кареты, предназначенной для герцогини. Все решили, что можно будет навести лоск и позаботиться о более элегантных нарядах, когда Париж останется далеко позади.

  115