123 
— Оставьте всякую мысль соблазнить моих людей, мадам. Они верны мне. Что касается шкатулки, то она находится у меня. Прежде чем арестовать вас, я распорядился обыскать вашу келью.
Перепуганная до полусмерти маркиза поняла, что все погибло. Она дважды попыталась покончить с собой, но все оказалось тщетно — Дегре бдительно следил за ней. И 26 апреля в тюремной книге Консьержери появилась запись о прибытии новой узницы. Теперь процесс по делу Бренвилье мог наконец начаться.
Обвиняемая отрицала все, но улики оказались сокрушительными. Бедный Брианкур — тот самый молодой воспитатель, чье имя послужило приманкой для маркизы, — вынужден был дать показания против женщины, которую обожал. Когда председатель суда Ламуаньон стал его допрашивать, он сказал правду… и тем самым решил судьбу своей бывшей возлюбленной. Приговор гласил: отрубить осужденной голову, а тело сжечь на костре.
Вечером 16 июля 1676 года, в теплом летнем сумраке, Мари-Мадлен Дре д'Обре, маркиза де Бренвилье, в одной сорочке и с веревкой на шее была привезена к Нотр-Дам, чтобы принести публичное покаяние, а затем доставлена на Гревскую площадь для свершения казни. На улицах, крышах и в окнах было черно от собравшегося народа. Весь город стремился увидеть, как умрет эта знатная дама, виновная в неслыханных злодеяниях.
Из окна дома на мосту Нотр-Дам Брианкур смотрел, как движется тележка, в которой обычно возили нечистоты. На соломе сидела женщина, которую он безумно любил, но еще больше боялся. Парк д'Офмон, где родилась их идиллия, казался теперь очень далеким.
А осужденная, чье раскаяние было всеми признано абсолютно искренним, видела только небо… и бесстрастного человека, гарцевавшего около тележки. Франсуа Дегре получил приказ сопровождать маркизу к месту казни — до последней секунды ей суждено было находиться рядом с тем, кого она считала виновником своей гибели…
Из другого окна наблюдала за этим печальным зрелищем маркиза де Севинье. Когда все закончилось, прославленная своим эпистолярным талантом дама вернулась домой, обмакнула в чернильницу свое знаменитое перо и отправила дочери очередное послание:
«…после казни ее останки были сожжены на очень сильном огне, а пепел развеян по ветру, и нам суждено вдыхать его; так что если нас теперь вдруг охватит желание отравить кого-нибудь, то удивляться этому не стоит».
Действительно, это было всего лишь начало.
Палач Андре Гийом, отрубив голову осужденной одним мастерским ударом, тут же отхлебнул из бутылки вина.
— Отменная работа, не так ли? — сказал он аббату Пиро, который был близок к обмороку. — В такие минуты я всегда препоручаю себя богу, и до сих пор это помогало. Но эта дамочка дней пять не выходила у меня из головы. Надо будет заказать десять месс за упокой ее души.
После этого он отнес тело на костер, вспыхнувший ярким пламенем в темноте ночи и долго затем догоравший.
Когда пепел был развеян по ветру, усталый, но довольный Андре Гийом отправился к своей любовнице, чтобы преподнести ей небольшой подарок.
Проживала она в Вильнев-сюр-Гравуа и занималась тем, что предсказывала будущее. Звали ее Катрин Монвуазен, а чаще именовали просто Вуазен. Это была сильная и довольно красивая женщина, но ее слишком блестящие глаза внушали некоторую тревогу. Едва расцеловавшись с любовником, она нетерпеливо спросила:
— Ты принес то, что я просила?
— Разве я могу тебе хоть в чем-то отказать? Держи, вот горсть праха казненной. И чем она тебя так заинтересовала?
Вуазен очень внимательно осмотрела сероватый кулек, а затем опустила его — с величайшим почтением — в стоявшую на камине вазу.
— Это была замечательная женщина! — произнесла она с расстановкой.
— Возможно, возможно… Но лучше бы таких было поменьше! — ответил Гийом, от души расхохотавшись собственной шутке.
Искоса взглянув на него, Вуазен улыбнулась.
— Быть может, их больше, чем ты думаешь! Кто тебе сказал, что я сама не такая?
Палач изменился в лице, в улыбке подруги ему почудилось нечто зловещее.
— Ты с этим не шути, Катрин! Кое-какие вещи мне не хотелось бы проделать с тобой. Дай-ка лучше выпить и забудь об этих глупостях.
Пока он с явным удовольствием поглощал бургундское вино, Вуазен отнесла свою вазу в спальню, написала несколько слов на клочке бумаги, запечатала записочку и позвала служанку.
— Отправляйся в Сен-Жермен и передай это… сама знаешь кому!
Девушка мгновенно исчезла, а Вуазен вернулась к своему грозному любовнику.
123 
