47 
— Я постараюсь, — улыбнулась Джессика. Она чувствовала себя как дома. Если бы она только могла остаться здесь навсегда! Но нет — она не может злоупотреблять гостеприимством этой чудесной семьи, да и нельзя забывать о маленькой Элеоноре Софии.
Маттиас вернулся через два часа. Джессика очень обрадовалась ему — она уже начинала скучать без его добрых глаз.
— Ну как? — спросил он.
— Все в порядке! — просияла Джессика. — Я все еще очень слаба, но боль постепенно проходит.
— Ну что ж, тогда дело не в молоке. Теперь тебе надо побольше есть, чтобы окрепнуть.
— Но отчего же я заболела?
— Пока не знаю, но уж точно не из-за молока. Я дам тебе лекарство, которое поможет. Это особая каша, которая ужасно выглядит и еще ужаснее пахнет, но тебе надо ее есть каждый день!
— Чтобы выздороветь, я готова есть любую гадость! А как же быть с язвами?
— В каше будет средство, которое поможет им побыстрее зарасти. И постарайся съедать все, что тебе будут давать. Мы с Сесилией специально разработаем для тебя меню. Хорошо?
— Да, я буду съедать все до последней крошки. Спасибо за вашу помощь!
— Твою помощь. Я просто Маттиас.
— Но ведь вы… ты барон?
Он рассмеялся.
— Своего рода. Но моя мать очень простого происхождения. Зато ее сердце более благородно, чем у любого аристократа. Я боготворю ее.
— Думаю, это взаимное чувство.
— Мне приятно, что ты развеселилась. Это хороший знак.
— Я так боялась, а сейчас успокоилась…
Маттиас сразу стал серьезным.
— Прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.
В гостиной его ждали Сесилия с Александром.
— Ну как?
— Как я и предполагал. Дело совсем не в молоке. Похоже на медленно действующий яд.
— Яд? Ты с ума сошел?
— Может, это была просто случайность… Но тогда я не понимаю, как это могло произойти. Может быть, что-то было в кружке, в которой ей подавали молоко.
— Но сам ты в это не веришь, — заметил Александр.
Маттиас улыбнулся:
— Я предпочитаю думать о людях хорошо.
— Да, мы знаем.
— А у Джессики могли быть враги?
— Не думаю. Она такая милая тихая девочка. Но ее может ненавидеть граф Хольценштерн.
— Да? И из-за чего же?
— Козел, — коротко ответил Александр.
— А, понятно. Ну что ж, посмотрим, как на нее подействует мое лекарство. Бедняжка! Есть такую гадость!
— Но Маттиас! Как ты можешь так говорить о лучшем отваре нашего дедушки Тенгеля! — усмехнулась Сесилия. — Извини, что вместо отдыха тебе пришлось вновь работать!
— Нет, ну что ты. Болезнь Джессики — очень интересный случай, да и Танкреду она дорога, не правда ли?
Сесилия стала серьезной:
— Не знаю… Танкред никогда не рассказывал ничего о своих увлечениях женщинами, если у него вообще были такие увлечения. Но два года назад он по настоящему влюбился — в Джессику. Но после того случая… Он так изменился в последнее время, что ты едва сможешь его узнать. Он стал настоящим солдатом! А ведь он был так легкомысленен и ребячлив!
— Я очень рад буду увидеть его!
— Ну, а теперь расскажи нам, как дела дома! Как гам Габриэлла? Когда они приедут?
Джессика изо всех сил старалась проглотить противную кашу: осторожно клала ее в рот, сосала и долго пережевывала, чуть не плевалась, но все-таки ела. И чудо произошло. Головная боль почти исчезла, рези в желудке притупились. Маттиас приходил к ней по нескольку раз в день и массировал шею и плечи.
— Все скоро совсем пройдет, — уверял он.
Той же ужасной кашей Маттиас мазал и язвы Джессики, и хотя девушка постоянно чувствовала себя как в коконе из липкой грязи, сукровица больше из ран не текла, и она была этому очень рада. О болезни сейчас напоминали лишь крайняя истощенность Джессика да ломота в суставах.
Танкред, как и обещал, приходил к ней каждый вечер. Она ждала его появления, как ждут солнышка в дождливый день. Девушка попросила Сессилию дать ей зеркало и чуть не застонала, увидев свое отражение. Маттиас был прав — волосы заметно выпали. Она причесывала их как могла, но что можно сделать с жалкими клочками?
И однажды Танкред не пришел! Джессика чуть не расплакалась от разочарования. Она запретила Маттиасу смазывать ее язвы вечером, а ради чего! Не пришел Танкред и на следующий день. Еще через день Джессике разрешили на некоторое время встать с постели. Какое это было прекрасное чувство вновь стоять на собственных ногах! И именно в тот вечер Танкред пришел!
47 
