25 
Ванья проснулась, обливаясь потом, надеясь, что не кричала во сне. Удивительным было то, что руки у нее ныли, а спина болела, словно в нее на самом деле вонзали когти.
И он стал приходить к ней. Не каждую ночь, понимая, возможно, что ей нужно иногда спать, а возможно потому, что был занят другими ее родственниками. Но она не могла поверить, что остальных он мучил так же, как ее, об этом никто раньше не говорил. И он становился все более и более изощренным, зная, что доставляет ей ужасные мучения. Иногда сны ее были грубо эротическими, он разжигал в ней безумную страсть и внезапно исчезал. В такие ночи она просыпалась от неудовлетворенной страсти к нему и ей приходилось выкручиваться из этого самой. И когда он раздвигал во сне ее ноги и принимался ласкать ее своим подвижным языком, который теперь очень напоминал обычный человеческий язык, она вся извивалась от мук вожделения, пытаясь прижать его к себе, чтобы он довел все до конца и потушил пожар в ее плоти, он тут же исчезал из ее сна. И каждый раз, просыпаясь, она испытывала великий стыд, удовлетворяя сама себя в одиночестве.
События на берегу получили широкую огласку. Бабушка была просто потрясена, прочитав ее имя в газете, но когда в ее дом явился полицмейстер вместе с супружеской парой, которая, как оказалось, принадлежала к верхушке городской знати и была известна своим благочестием – и все трое хвалили Ванью – бабушка совершенно растаяла и перестала возмущаться по поводу поведения своей внучки.
Петра оказалась наивной девочкой, рано ступившей на ложный путь. Первого ребенка у нее отняли, и весь город с презрением отвернулся от нее, тогда как отец ребенка, женатый господин и большой любитель невинности, остался в стороне от происходящего. В городе его считали настоящим дамским любимчиком.
Отцом ее второго ребенка был молодой парень, работающий на городском чугунолитейном заводе. Но родители не разрешили ему жениться, тем более, на девушке с такой репутацией.
Согласно общему мнению, было хорошо, что ребенок умер.
Ванье пришлось быть свидетельницей, и кое-кто в зале сомневался в том, что она говорила. Что, если она сама убила Петру? Например, из ревности, потому что сама имела виды на отца ребенка?
Однако свидетельские показания знатной пары разбили в пух и прах подобные теории. По их словам, Ванья совершила геройский поступок, и не ее вина в том, что все закончилось так трагически.
Кто была Петра, Ванья так толком и не узнала. Ее звали Петра Ольсдаттер, она была из Баккланда, что в Трондхейме. Ее мать происходила из хорошей семьи, но рано умерла, бедняжка, а ее отец совсем спился и заставлял своих детей голодать. Узнав в первый раз, что Петра беременна, он в ярости вышвырнул ее вон. С тех пор никто о ней не заботился.
Воспоминания об этой девушке стали для Ваньи сердечной раной.
Ванья получила из дома письмо:
«Дорогая девочка, печально слышать о том, что ты ведешь себя не так, как хотелось бы бабушке. Мы заранее радовались тому, что ты приедешь летом домой. Но мы узнали от твоей бабушки, что ты упряма и отвечаешь ей не так, как положено отвечать молоденькой девушке. Мы с папой так огорчены.
Мы поняли также, что ты нужна бабушке как помощница по дому. Так что будь прилежной девочкой, ты же знаешь, бабушка уже старенькая и ей трудно справляться самой».
Прочитав это, Ванья в бессилии заплакала. Бабуш-ка вовсе не была беспомощной, она прекрасно справлялась со всем сама. Но Ванья поняла теперь, в чем дело: бабушка боялась оставаться одна в доме. Ей повсюду мерещились воры, взломщики и грабители. Трудно было понять, какая польза была ей от пятнадцатилетней девушки, но по ее беглым репликам Ванья догадалась, что именно страх одиночества больше всего мучает эту старую даму.
И Ванье оставалось только упрашивать своих родителей, чтобы они позволили ей вернуться домой. Провести у бабушки еще одну зиму? Мысль об этом казалась ей невыносимой. Всю прошлую зиму она пела в церковном хоре, поскольку у нее обнаружился приятный голос, чем ее бабушка очень гордилась. Ванья же была не в восторге от посещения хора, поскольку кантор был явно влюблен в нее, что не нравилось другим девочкам. Они знали, что Ванья злилась на кантора за его бесконечные похлопывания по плечу и бесконечные «Прекрасно, Ванья!» Тем не менее, они называли ее подхалимкой и еще похуже. Она терпеть не могла всю атмосферу, царившую среди хористок, потому что к ней присматривался не только кантор. Теноры и басы тоже бросали на нее взгляды, отпускали в ее адрес шуточки и были не прочь проводить ее домой. Но Ванья постоянно отвечала им вежливым отказом, предпочитая возвращаться домой вместе с девочками.
25 
