очень нудно 
14 
Как-то вечером, в середине июня, Фьора, знавшая, что Лоренцо, занятый делами, не придет сегодня ночью, прогуливалась в саду с Деметриосом и Карло. Грек быстро поставил его на ноги. Молодой человек, освободившийся от ужасной муки, терзавшей его с детских лет, возвращался к жизни. Карло привыкал к доброй атмосфере, он с радостью принимал услуги уважающих его людей, ему доставляло удовольствие общение с человеком глубокого ума и прекрасной женщиной, относившимися к нему по-родственному. Карло знал, что происходило почти каждой ночью в гроте, но, понимая, что он никогда не был настоящим супругом Фьоры, радовался тому, что после стольких испытаний его подруга обрела подобие счастья. Однако он был не настолько наивен, чтобы не понять, что этот роман недолговечен.
– Два одиноких человека, оказавшихся в одной лодке после кораблекрушения, – сказал он однажды Деметриосу. – Море стихло, небо снова стало голубым, и они надеются прибиться к какому-нибудь берегу и прожить там в вечной любви.
– Ты думаешь, что их связь недолговечна?
– Иначе и быть не может. Они очень разные люди: Фьора красива и слишком горда, чтобы считать себя фавориткой, как этого хочется Лоренцо. И потом, она не любит его по-настоящему. Ее глаза не загораются, когда она слышит, как кто-то произносит его имя. Значит, оно не отдается в ее сердце.
– Но, может быть, однажды оно и откликнется? Ведь бывает, что телесная страсть превращается в глубокое чувство.
– Наполни песком барабан и постучи по нему! Никакого звука не раздастся. Сердце Фьоры – это тот самый барабан. Память о другом занимает в нем все место.
– Но Филипп Селонже умер!
– Может быть, но это ничего не меняет. Сам Лоренцо, даже если он и не догадывается об этом, просто помогает Фьоре растрачивать с удовольствием свою жизнь в ожидании того, что в конце ее она найдет навечно руку, которую избрала.
После этого разговора Деметриос проникся чувством уважения к Карло Пацци. Когда раны его будут излечены, он поможет развиться ему в интеллектуальном смысле, ибо, по его мнению, молодой человек подавал большие надежды.
Деметриос вспоминал об этом разговоре, когда они втроем спускались по лестнице, ведущей к террасе сада. Фьора выглядела беззаботной и счастливой. Держа Карло за руку, она весело болтала с ним о тех изменениях, которые собиралась сделать в доме и вокруг него. Ее тонкий профиль с легкой голубой вуалью резко выделялся на фоне порыжевших холмов, и грек спросил себя, прав ли был Карло, веря, что ее прежняя любовь осталась неизменной? Перед ними была просто красивая молодая женщина, живущая сегодняшним днем. Словно она забыла о недавнем прошлом: о своем доме в Турени, о своей старой Леонарде и в особенности о своем сыне. Та, которую Леонарда когда-то называла своей дочерью, неужели превратилась в бездушное существо, живущее только страстью к Лоренцо и ничего больше не ожидающее от жизни?
«Да, – подумал Деметриос, – я, кажется, старею. Я больше не способен понять ее. Мой разум больше не в состоянии предвидеть будущее. Однако...»
Звук шагов по гравию дорожки прервал мысли Деметриоса. Эстебан бежал по аллее, усаженной апельсиновыми деревьями в горшках, выставленных на улицу из виллы, где они провели всю зиму.
– У меня важные новости! – прокричал он, заметив прогуливающихся. – Король Франции направил посла к монсеньору Лоренцо!
Он слегка задыхался, и последние слова уносились вечерним ветром, но Фьора услышала главное.
– Это хорошо или плохо? – спросила она, не скрывая своего беспокойства.
– Конечно, хорошо! Тем более что речь идет об одном из ваших друзей!
– Друзей? Кто это? Говори скорее, Эстебан! Мы умираем от любопытства!
– Это мессир Филипп де Коммин, донна Фьора! Разве это не ваш друг? Он будет здесь на празднике святого Иоанна.
– Кто он, этот Филипп де Коммин? – полюбопытствовал Карло.
– Лучший советник короля Людовика, несмотря на то, что он слишком молод, ибо ему нет еще и тридцати. Он долго служил покойному герцогу Бургундскому, даже понимая, что его политика была просто безумной. Я хорошо знаю его и могу сказать, как и Эстебан, что это мой очень хороший друг.
– Его приезд доставляет вам радость?
– Конечно. Я надеюсь, что он расскажет мне о моем сыне.
– Мне бы не хотелось огорчать тебя, Фьора, но что может мессир де Коммин сказать тебе о нем? – прервал Деметриос ее. – Он же не знает, что ты здесь.
Деметриос был прав, и молодая женщина помрачнела. Последние сообщения о ней могли прийти во Францию от Дугласа Мортимера, присутствовавшего в папской капелле на ее свадьбе с Карло Пацци.
14 
